Новости сменились рекламой, и Тиль махнул пультом. Опять городская хроника, но уже без жути, сплошной позитив: скоро выборы мэра…
На площади, окруженной старинными кирпичными постройками, колготились какие-то люди – тысячи полторы, или около того. Репортаж снимали еще днем, конструкции временного помоста бликовали, и от этого возникало ощущение праздника. Сцену собрали правее от монумента – коренастого и чуть косолапого мужика в кепке. Что это за герой, Тиль не знал и не особо интересовался. В каждом городе были свои местные идолы – то немногое, что осталось после неизбежной унификации.
Женщина на трибуне говорила неторопливо и плавно, покачивая в такт рукой – монитор работал без звука. Тиль поднял пульт, но не смог нажать на кнопку – палец что-то удержало. Человек в толпе. Тиль подался вперед, чтобы разглядеть получше, но камера, как назло, приняла влево, и мужчина выпал из кадра.
Тиль приблизился к экрану.
Оператор даст второй «проезд», человек мелькнет еще раз, потом запустят другой материал. Не увидеть сейчас – значит не увидеть никогда.
Он даже не заметил, как начал пользоваться тем, что сам же истово проклинал. Не прошло и трех минут, а Тиль вновь обратился к своим способностям. Без них он чувствовал себя парализованным. Форвертс привычно выдал прогноз, и, поскольку передачу уже смонтировали, вариантов не было, – разве что выключить монитор.
То лицо непременно покажут, и Тиль его вспомнит. Но кого? Он мог увидеть… троих разных людей – в одном и том же месте, на одной и той же записи. Словно режиссеры приготовили несколько версий репортажа и сами не поняли, какую из них запустили в эфир… Но и в этом случае Тиль должен был знать, что за человек стоит возле помоста, между охранниками и секретарями, – ведь он уже знал, чем закончится и этот митинг, и вся предвыборная кампания. Женщина на трибуне выиграет.
Елену Родионову консультировал форвард. Позже обозреватели скажут, что она прошла по самому краю: драка в театре и появление перед журналистами с рассеченной губой. Для романтиков Родионова вступилась за постороннюю девушку, для циников – просчитала каждый шаг. В действительности она просто поверила, что странные поступки, которых от нее требовал форвард, – это и есть путь к победе. В итоге – невозможный, абсурдный для демократического государства рейтинг.
Тиль увидел даже цифру: семьдесят два и три десятых процента. Но кто это обеспечил, он до сих пор не представлял.
Панорама дрогнула и поплыла – ленточки-шарики, памятник, лотки с бесплатным мороженым, обаятельный сержант. В кадре возник угол помоста, рядом – секьюрити Родионовой и тощий, как штанга, референт. Сейчас…
На тумбе возле двери зазвонил гостиничный терминал.
Тиль присел перед экраном. Камера задержалась на монументе – комментатор погрузился в исторический экскурс.
Трубка не умолкала.
Тиль цыкнул и коротко взглянул на тумбочку. А когда вновь повернулся…
– …интересы честного налогоплательщика… – вещала кандидатка в мэры.
Оператор взял крупный план трибуны, все остальное оказалось отсечено. Тилю хватило бы и мгновения – дольше проскользнувший форвард в кадре не задержался, – но это мгновение он упустил.
Терминал звонил не переставая.
Взревев, Тиль вскочил на ноги и сорвал трубку.
– Что?!! Что вам надо?!
– Шестнадцатый московский, – раздалось в ответ. И сразу – гудок отбоя.
Постояв у тумбы, Тиль положил трубку и пошел за пультом. По шестнадцатой программе в Москве, как и в любом городе, вряд ли могли показать что-то интересное.
Музей, примерно этого он и ждал. На расписанных стенах – полотна в золоченых рамках. Все сливается и пестрит. Посетителей много. Группа туристов – аборигены по музеям не ходят – медленно и благоговейно движется вдоль ряда картин. Восхищены. В живописи не бельмеса, для них что масло, что акварель, что формат «jpix» – все едино. Однако ж покачивают головами, насыщаются прекрасным.
Сзади плетутся трое отставших – в толпе идти муторно, а сбежать неудобно. Разглядывают потолок, он тоже весь в росписи и лепных кудряшках. Один из мужчин останавливается и смотрит в объектив. Прямо Тилю в глаза. Смотрит. Долго. Растерянно. Будто и сам не понимает, как он тут очутился, зачем…
Тиль проглотил комок. Михаэль Ситцев, Миша. Вот уж не подумал бы…
Они познакомились через Полушина, как и большинство форвардов. Федя, «собиратель талантов», разыскал Ситцева в Хабаровске. Михаэль вел растительную жизнь: с нуля до часу добывал деньги, с часу до нуля – транжирил. При этом ему удавалось сохранять и здоровье, и презентабельность. Он даже к дантисту ни разу не обращался, хотя нередко открывал бутылки зубами.
– Обратите внимание на игру теней, – неслышно проворковал искусствовед. – Какая непостижимая…
Тиль выключил монитор и суматошно забродил по комнате. Это был Михаэль – там, на митинге. Госпожа Родионова сделала правильный выбор: пьющий, относительно порядочный человек издалека. Протрезвел, напрягся и дал десяток вариантов – все, что от него требовалось. Приехал – уехал.
Да, но Михаэль – и в музее?.. Была бы это трансляция из стрип-бара, Тиль не сомневался бы. Собственно, он и сейчас не сомневался, а лишь недоумевал, поскольку наконец-то увидел того человека возле трибуны.
Ситцев Миша – консультирует кандидата в мэры, а в перерывах посещает очаги культуры… Любопытно.
Тиль заказал у автомата содовой – семь процентов оплатила «Глобал-Фудс» – и прилег на диван. Из головы не шел тот звонок – «шестнадцатый московский». Кто-то подсказал. Для этого он должен был знать, чем Тиль в данный момент занимается. Вернее, о чем он думает, а это далеко не одно и то же. Мысли ни камерой, ни микрофончиком не зафиксируешь. И форвертс…
Тиль осторожно поставил стакан на пол. Не просто размышления, а нечто иное. Форвертс – вот что это было, когда он увидел на экране толпу и почувствовал в ней знакомого человека.
– Ясно, – громко сказал Тиль. – Ты существуешь. А я что, спорил?.. Я даже слышал твой голос. Ну?.. и?..
Никто не ответил, лишь явилось новое озарение – легко, как они приходили к нему всегда.
Ресторан «Поросячий визг». Не то глубокая ночь, не то раннее утро. Много полиции, очень много, – потому, что много свидетелей. И дело, по которому прибыл старший следователь Ефимов, далеко не рядовое.
– Бесспорно, убийства связаны, – сказал ему заместитель генпрокурора. – Это серия. А кто у нас на первом эпизоде?.. По Полушину кто работает? Ты, Николай Василич. Тебе и раскручивать. Не горюй, поможем. Технику, людей, полномочия, – все дадим. Но и спросим, конечно. Завтра уже и спросим.
