Резким верхним броском, с выносом руки, разведчик метнул нож. Это было точно и едва уловимо. Фашист упал, схватившись за горло. Но другой немец, оказавшийся вне поля зрения Павлова, (видимо, спрятавшись там, где заканчивался накат), столкнул в траншею переносной проволочный еж «спотыкач».
Закупорив и второй выход!
Граната, на длинной деревянной ручке, загрохотала, подскакивая и прыгая по полу мелким бесом. И вдруг, волчком закрутилась у ног.
Это мгновенно все усложнило. Они оказались в замкнутом пространстве подземной камеры…
Фактически — в общей могиле.
— Проклятье!
— Берегись!
— Бегом отсюда! Быстро!
«Они были в ловушке!»
Джульетта глянула на Дэвида полными отчаяния глазами. Всей душой отказываясь верить, что это конец. Не понимая, что агент времени уже был готов пойти на следующий круг, перевернув эту страницу…
Кажется, и ВРЕМЯ начинало отворачиваться от нее, позабыв запустить свой таймер…
Секунды тянулись еле-еле…
«Жить оставалось с гулькин нос.»
Как не странно, но испуг раскрепостил сознание профессорской дочки.
Джульетта увидела способ выкрутиться! И не могла им не воспользоваться!
Лихорадочно соображая, она задрала рукав…
В свое время, юная студентка с интересом наблюдала за манипуляциями Дэвида с уроборосом. Она сознавала, что пытается управлять опасной техникой.
«Но, где наше не пропадало?!»
… уняв истерический бег мысли, Джульетта откинула защитную скобу. С быстротой невероятной, она вдавила кнопку на чуде инопланетной техники, в том порядке, как это делал Дэвид.
Ее тонкие пальцы были для этого идеальны.
Профессорская дочка направила вспыхнувшее на циферблате основание треугольника на гранату.
«У нее, как и тогда, не было времени на пристрелочный залп!»
С ловкостью Гарри Гудини, Джульетта «заморозила» время, устроив аномальную временную зону.
Метя уроборосом в то, во что сам черт не играет!
Командир разведгруппы, Гвардии сержант Павлов, с нарастающим изумлением наблюдал, как немецкая граната прекратила свое вращение по настилу блиндажа. И, покрывшись трещинами, засветилась изнутри пламенем распирающего ее взрыва.
Но что происходило с его автоматом?! Ствол которого оказался в зоне аномального залпа наручной машины времени. Павлов попытался очередью разрушить деревянную часть проволочного ежа, чтобы освободить хотя бы один из выходов. Но, вместо этого, пуля лениво выползла из ствола ППШ, объятая пороховыми газами. Больше походившими на грязные куски ваты. Остальные пули остались в плену прямого стального тоннеля.
Разведчик почувствовал неприятное покалывание в ладонях и отдернул руки от оружия. Даже при этом резком движении, автомат остался висеть в воздухе. Падая так медленно, что глазом этого заметить было практически невозможно.
— Молодчина какая! — взбодрившись и сверкнув глазами, похвалил Джульетту бывший воздушный маршал. Еще недавно считавший за лучшее погибнуть, чтобы выжить потом.
— Когда жить захочешь — бываешь очень предприимчивой, — ответила ему девушка, проталкивая слова сквозь высохшее горло, и одергивая рукав фуфайки.
Потирая опустевшие руки, Павлов бросил на них взгляд, полный удивления. И он был не одинок. Еще пятеро красноармейцев оцепенело уставились на Джульетту с таким видом, словно перед ними явилась икона Казанской Божией Матери.
Джульетта вдруг поняла, что главное — в прошлом. В том, что было вчера. И только потом в том, что еще будет.
Блиндаж тонул в полумраке. Девушка всматривалась в суровые, напряженные лица, покрытые кровавой грязью и пороховой копотью.
Они были полны мужества!
Человека нельзя приучить к тому, чего нет у него в душе. Джульетта видела страшную изнанку войны. Окунулась в ее тяготы, радости и страхи. У девушки возникла привязанность и чувство товарищества с этими людьми. Которое появляется только перед лицом смерти.
«Ведь она теперь тоже приложила силы к Победе!»
Нет уз, крепче сродства тех, что куются в битве.
Глядя на солдат, Джульетта сознавала почему ее клеточное строение совести именно такое, с одной, как и у них, базовой шкалой ценностей. То, что в ней отвечало за инстинкты и пристрастия — освобождало, придавая уверенности.
Джульетта верила в эмоциональную зрелость, закалку и природный ум этих людей. И ощущала, что перестала быть чужой их среде. А врать своим, тем, с кем крещена огнем — она не хотела. Хотя и не знала, чем это обернется.
То, что случилось, находилось за гранью возможного. Увиденное не лезло ни в какие ворота. И было настолько необыкновенно, что игра в молчанку не могла продолжаться долго.
— Может растолкуешь, что тут к чему? — обратился к Джульетте красноармеец, лет сорока, с вислыми, седеющими усами. Буравя профессорскую дочку взглядом.
Девушка собралась с духом и абсолютно вопреки прямолинейному взгляду Дэвида, (теперь он часто смотрел на нее так, словно хотел ударить или поцеловать), непоколебимо заявила:
— Я и Дэвид — ваши потомки. По определенным причинам переместившиеся в прошлое. Оказавшись здесь в тяжкий час родной земли. Вы можете не верить, но выслушать меня вам труда не составит, — с первых слов ее речь была пропитана особым высокопарным драматизмом. — Парад этой войны давно промаршировал в нашем мире. Флаги немецких дивизий брошены к мавзолею на Красной площади. После Сталинграда — слез не останется. Хлебнете лиха сполна. На «Мамаевом кургане» и «Лысой горе», в железом взрытой земле, много лет даже трава не сможет расти, — без ложного пафоса заявила Джульетта: — Но здесь произойдет коренной перелом в ходе войны. Тут ее точка перегиба. Всей громадой вашего духа вы осилите и сломаете хребет фашистской нечисти, — в ее голосе была такая непоколебимая сила, что не поверить было не возможно. — В скором будущем 6-ая армия Фридриха Вильгельма Эрнста Паулюса будет окружена. В немецкой армии начнется голод. Люфтвафе не смогут наладить поставки горючего, продовольствия и теплой одежды для окруженцев. Армия в кольце съест всю румынскую конницу. Одни седла от нее останутся. Две с половиной тысячи немецких офицеров и двадцать два генерала попадут в плен в Сталинградском котле. Суммарные потери русских и немцев превысят два миллиона человек. И Левитан будет вещать по радио: «Последний час, наши войска закончили полную ликвидацию немецких войск под Сталинградом. Вынудив врагов сложить оружие», — копируя Левитана, голос девушки стал выспренно глубоким и тембрально богатым на бравурные интонации.
— Во дела! Значит, все не даром! И так им в рот дышлом повернется! Огуляем лютого супостата?! — воскликнул красноармеец с седеющими усами: — Только повоевать еще надо? — у него были такие хорошие, почти детские глаза в этот момент, что у Джульетты выступили слезы.
