— Я понимаю Понтеру, но мне? За что?
Мэри снова её обняла.
— Вы с ним показали мне новые способы быть человеком. И за это я буду вам благодарна всю жизнь.
Конечно, когда мы окажемся там, когда мы посадим цветы в ржавые пески четвёртой от Солнца планеты, когда мы напоим их водой, добытой из полярных шапок Марса, мы, Homo sapiens, можем снова на короткое время остановиться, чтобы насладиться запахом этих роз…
— Козёл!
Джок знал, что водитель соседней машины не может его слышать — день выдался холодный, и все окна были закрыты. Но он терпеть не мог, когда всякие ублюдки его подрезают.
Движение сегодня было просто бешеное. Конечно, рассудил Джок, скорее всего оно всегда такое в Рочестере в это время дня, но буквально всё теперь казалось нестерпимо раздражающим после чистой, идиллической красоты, которую он видел на той стороне.
«На той стороне». Чёрт возьми, его мать говорила так про рай. «Всё снова станет хорошо на той стороне».
Джок не верил в рай — да и в ад, если уж на то пошло, но не мог отрицать реальность мира неандертальцев. Разумеется, они там у себя всё не загадили исключительно в силу случайного стечения обстоятельств. Будь у настоящих людей такие носы, они бы тоже не захотели жить среди собственных отходов.
Джок остановился на светофоре. Ветер нёс по мостовой страницу из «USA Today». Подростки курили на автобусной остановке. В квартале впереди был «Макдональдс». В отдалении глухо выли сирены, бибикали машины. Грузовик рядом с ним кашлянул чёрным дымом из вертикальной выхлопной трубы. Джок посмотрел направо и налево и, наконец, заметил одинокое дерево, растущее в кадке в половине квартала впереди.
Выпуск новостей по радио начался с сообщения о мужчине, который застрелил четверых сослуживцев на заводе электроники в Иллинойсе. Потом диктор уделил две секунды взрыву бомбы в Каире, ещё двенадцать — по-видимому, неизбежной войне между Индией и Пакистаном, и завершил свою минуту разливом нефти в заливе Пьюджет-Саунд, крушением поезда под Далласом и ограблением банка здесь, в Рочестере.
Какой бардак, — думал Джок, барабаня пальцами по баранке и дожидаясь зелёного сигнала. — Какой жуткий бардак.
* * *
Джок вошёл в занимаемый «Синерджи Груп» особняк через главный вход. В коридоре ему встретилась Луиза Бенуа.
— Здравствуйте, Джок, — сказала она. — На той стороне и правда так здорово, как говорят?
Джок кивнул.
— Поверю вам на слово, — сказала Луиза, — но здесь вы пропустили совершенно потрясающее полярное сияние.
— Здесь? — удивился Джок. — Так далеко на юг?
Луиза кивнула.
— Невероятно, правда? Я никогда ничего подобного не видела, а ведь я — специалист по физике Солнца. Магнитное поле Земли действительно начинает барахлить.
— Вы вроде бы пока ещё в сознании, — криво усмехнулся Джок.
Луиза улыбнулась и указала на свёрток, который он держал в руках.
— Я пропущу эту реплику мимо ушей, раз уж вы принесли мне цветы.
Джон взглянул на длинный свёрток, который дала ему Мэри Воган.
— О, это Мэри попросила захватить с той стороны.
— Что это?
— Я как раз собирался выяснить.
Джор двинулся дальше по коридору к столу миссис Уоллес, секретаря компании и личного помощника Джока.
— С возвращением, сэр! — сказала она.
Джок кивнул.
— Что-нибудь запланировано на сегодня?
— Только одна встреча. Я её назначила, когда вы были в отъезде; надеюсь, вы не возражаете. Специалист-генетик ищет работу. Очень хорошие рекомендации.
Джок крякнул.
— Он будет здесь к 11:30, — сказала миссис Уоллес.
* * *
Джок проверил свой е-мейл и голосовую почту, выпил чёрного кофе, а потом развернул свёрток, который передала ему Мэри. С первого взгляда было очевидно, что это продукт чужих технологий: текстуры, цветовая гамма, общий внешний вид — всё это было не такое, как сделали бы люди. Неандертальская любовь к квадратам была совершенно очевидна; квадратный профиль, квадратные дисплеи и контрольные штырьки, собранные в квадратные группы.
Многие элементы управления были подписаны — некоторые, к его удивлению, явно от руки. Этот прибор явно не производился серийно; возможно, какой-то прототип…
Джок взял телефонную трубку и набрал внутренний номер.
— Лонвес? Это Джок. Подойдите ко мне в кабинет, пожалуйста…
* * *
Дверь кабинета отворилась — без стука — и вошел Лонвес Троб.
— Что случилось, Джок? — спросил старый неандерталец.
— У меня тут один прибор, — он оказал на вытянутое устройство, лежащее на его столе, — и я не могу разобраться, как его включить.
Лонвес пересёк кабинет; Джок мог поклясться, что расслышал, как поскрипывали при этом его суставы. Он склонился над столом — в этот раз скрип прозвучал яснее — и приблизил свои механические глаза к прибору.
— Вот здесь, — сказал он, указывая на отдельно стоящий контрольный штырёк. — Он схватил его скрюченными пальцами и потянул на себя. Прибор тихо загудел. — А что это такое?
— Мэри сказала — синтезатор ДНК.
Лонвес внимательно оглядел прибор.
— Корпус стандартный, но ничего подобного именно этому я никогда не видел. Вы не могли бы его приподнять?
— Что? — переспросил Джок. — А, конечно. — Он оторвал прибор от столешницы, и Лонвес сгорбился, заглядывая под его днище.
— Вам захочется подключить его к внешнему источнику питания, и… ага, отлично: у него есть стандартный интерфейсный порт. Мы с доктором Бенуа собрали несколько устройств, позволяющих подключать неандертальские приборы к вашим персональным компьютерам. Выделить вам одно?
— Э-э… конечно. Да.
— Я попрошу доктора Бенуа позаботиться об этом. — Лонвес двинулся к дверям. — Весело провести время с новой игрушкой.
* * *
Следующие несколько часов Джок провёл, изучая кодонатор и читая заметки, которые приготовила для него Мэри.
Эта штука умела изготовлять ДНК, это было понятно.
А также РНК — Джоку знал, что это другая разновидность нуклеиновых кислот.
Похоже, что она также могла производить ассоциированные белки, наподобие тех, что связывают дезоксирибонуклеиновую кислоту в хромосомах.
У Джока были некоторые базовые познания в генетике: многие из исследований, в которых он участвовал в «RAND», имели отношение к биологической войне. Если этот прибор может производить цепочки дезоксирибонуклеиновой кислоты и белки, то…
