Владилен заметил пристальный взгляд Волгина, устремленный на Мэри. С проницательностью людей этой эпохи он понял мысли своего друга. Надо отвлечь его от сравнений.
— Ты удивлен переменой в Мэри, — сказал он. — Она объясняется просто. Мэри — мать. У нес родился сын. Он назван, в твою честь, Дмитрием.
Спрашивать, кто отец ребенка, было незачем. Волгин протянул руку Владилену:
— Поздравляю вас обоих. А где он, мой тезка?
— В доме Мунция, с Эрой. Она закончила свою работу в истребительном отряде и вернулась на Землю. Правда, на время. И пожелала повозиться с внуком.
— Не буду спрашивать, — сказал Волгин, — здоров ли маленький Дмитрий. С ним, конечно, вес в порядке?
— Я видела его вчера днем, — сказала Мэри. — И первое, что он спросил у меня, — о тебе. Это у него уже вошло в привычку.
Почему-то се слова удивили Волгина. Ему представлялось, что сын Мэри еще грудной ребенок.
— Сколько ему?
— Скоро будет два года.
Да, пока он лежал здесь, жизнь не останавливалась!
Взгляд Волгина встретился с глазами Мельниковой. Ему показалось, что ее лицо грустно. И внезапно он понял, в чем причина этой грусти.
Люди живут вокруг полной жизнью, все им доступно, все радости жизни, вес счастье открыто для них… А они, люди прошлого времени? Могут ли они наслаждаться жизнью вполне? Нет! Не могут! Мария думает о детях. У нес никогда не будет детей. Нельзя обрекать живое существо на жизнь неполноценного человека. Это было бы чудовищной жестокостью!
— Ты здоров, Дмитрий, — сказал Ио. — Поздравляю тебя.
— Не с чем, — вырвалось у Волгина.
Люций, говоривший с кем-то в глубине комнаты, повернул голову, посмотрел на Волгина и вдруг побледнел.
2— Итак, они улетели?
— Да, три года тому назад. Ксения очень не хотела снова покидать Землю. Но Виктор умер…
— Умер? Как, отчего? Неужели его не могли спасти?
— Он не захотел, чтобы его спасли, — сказала Мельникова. — Нет не думай, это не самоубийство. Он заболел. Я думаю, что причиной этой болезни была возрастающая тоска…
— Понимаю, — прошептал Волгин.
— Ему предложили длительный сон, но Виктор отказался. Он не позволил лечить себя никому, кроме меня и Федора. А мы, что мы могли сделать? Медицина двадцать первого века не знала средств от подобных болезней. Обмануть его? Мы не решились на это. Он знал, что мы этого не сделаем. И понимал, что не сможем вылечить его. Он умер добровольно.
— Это то же, что самоубийство.
— Не совсем. Он говорил: “Я не хочу жить, но если меня вылечит моя медицина, буду жить”. Это было очень эгоистично с его стороны. Я и Федор чувствовали себя убийцами.
— Удивляюсь вашей сговорчивости. Я обратился бы к современным врачам.
— Ты бы не сделал этого. Признаюсь тебе, я говорила с Люцием. Он ответил…
— Знаю, — перебил Волгин, — Что-нибудь о свободной воле каждого человека.
— Они смотрят на такие вещи иначе, чем смотрели мы. И их нельзя упрекать за это.
— Я их не упрекаю. Итак, Виктор умер, и Ксения…
— Она была вынуждена лететь со всеми. Ведь на нашем космолете Ксения была вторым штурманом. Только она и Виктор знали, как найти Грезу. Современным астрономам эта планета вес еще неизвестна. Конечно, можно было объяснить, но Второв настаивал, и Ксения в конце концов согласилась.
— Они улетели на “Ленине”?
— Да, так назвали корабль. Только с нашим он не имеет ничего общего. Я было удивилась — откуда ты это знаешь, но потом вспомнила, что нам рассказывал об этой экспедиции Владилен, когда мы летели на Марс.
— Когда они должны вернуться? Мельникова опустила глаза:
— На Земле пройдет больше тысячи лет.
— Опять путешествие в будущее.
“Измена” друзей обидела Волгина. Они даже не оставили ему писем, только несколько строчек от Ксении, кончившихся неуместными словами “до свидания”.
— А почему ты не улетела, Мария? — спросил Волгин.
— Дима, ты ошибаешься, — сказала Мельникова, уклоняясь от прямого ответа на его вопрос, — через два года на Грезу отправляется вторая экспедиция. Они были уверены, что мы с тобой прилетим к ним. Они просили передать, что будут с нетерпением ожидать тебя. Ведь они не ошиблись, правда? Что тебе делать на Земле?
Волгин заметил се маневр, но вторично задать тот же вопрос он не решился.
— Я до сих пор не знаю, что же такое ваша Греза, — сказал он, притворяясь заинтересованным се словами. Про себя он сразу решил, что не полетит никуда. — Расскажи о ней. Надо же мне знать, куда меня приглашают.
— Греза — это планета звезды 61 созвездия Лебедя. Астрономы равно подозревали, что у этой звезды есть планетная система. Одна из целей нашей экспедиции как раз в том и состояла, чтобы проверить это предположение. Правда, Грезу мы нашли почти случайно. До этого мы обнаружили две необитаемые планеты. Но мы искали такую, где могла развиться жизнь, подобная земной. И вот нашли. Разумные существа оказались похожими на нас, но только похожими, не больше. Они такие же по общим очертаниям тела. Цивилизация у них на довольно высоком уровне, примерно как у нас в девятнадцатом веке христианской эры, как теперь говорят. Они не знают еще электричества, радио, самолетов. Конечно, все это было тогда. С тех пор у них прошло уже несколько веков. Все могло измениться.
— Как они вас встретили?
— Очень хорошо. Астрономия у них развита, и они знали, что существуют другие населенные миры.
— Откуда это название — Греза?
— Так назвал эту планету Котов. Их название настолько труднопроизносимо, что я его не запомнила.
— Вот уж не подумал бы, что Котов. А это название действительно подходит к планете?
— Да, вполне. Греза прекрасна. Никогда и нигде я не видела такой красоты природы, такого богатства красок и оттенков. Мае-га животных и очень красивых птиц всех цветов радуги. А ночью все заливает свет трех лун, создающих причудливое переплетение теней. Две из них желтые, как наша Луна, а третья, самая большая, красная, вернее, темно-оранжевая. Когда они светят все три сразу, создастся фантастическая картина. Ты увидишь и полюбишь Грезу, се нельзя не полюбить.
— Нет, Мария, — сказал Волгин. — Мне жаль огорчать тебя, но я не полечу на Грезу. Я вообще никуда больше не полечу. А ты лети! Соединись со своими друзьями, которые тебе ближе, чем я. Ты осталась ради меня, не спорь, я знаю, что это так. И ты была права, мне было бы очень тяжело проснуться и не увидеть никого из вас. До последнего вздоха я буду помнить это.
— Я и не спорю, — просто ответила Мельникова. — Я осталась именно поэтому. Но я не могла и думать…
