Особенно с тех пор, как путешествия были упорядочены и могли совершаться лишь по еженедельным билетам, право на которые давало исполнение какой-нибудь полезной работы. Но эти перемещения тоже строго контролировались. Туристы искали в них экзотику и острые ощущения и возвращались с каким-нибудь кухонным рецептом…
Вздохнув, он приземлился на одной из платформ верхнего, голубого этажа, на котором размещались кабинеты советников и залы документации. Каждому этажу огромного здания был присвоен другой цвет, символизирующий эпоху и тем самым облегчающий ориентировку для тех, кто знал, куда он хочет направиться. Голубой этаж был отведен для нерешительных, ожидающих советов.
Опустившись на платформу голубого этажа, он встал на движущийся ковер, и тот понес его вдоль коридоров, но обе стороны которых светящиеся площадки вели к кабинетам советников. Ковер остановился перед первым свободным кабинетом, и Хормак вошел в пустое помещение.
— Добрый день! Будьте добры, предъявите билет, — произнес благожелательный голос.
Хормак подошел и сунул билет в узкую щель в стене, предварительно нажав пальцем на пространство, отведенное для его отпечатка. Загорелась голубая лампочка.
— Спасибо, — сказал голос. — Вы имеете право на путешествие в течение 24 условных часов. Разрешите помочь вам?
— Затем я и пришел, — ответил Хормак.
— Разумеется. Вы побывали в доисторической эпохе, приняли участие в крестовом походе и присутствовали при казни Людовика XVI, не говоря уже о незначительных путешествиях… Что вы скажете о сожжении Жанны д'Арк?
— Спасибо, — сказал Хормак. — Мне хватит гильотины.
— Я вас прекрасно понимаю, — уверил его невидимый собеседник. — Может быть, полет первого корабля на луну?
— Я присутствовал при первом полете на Марс.
Загорелась красная лампочка.
— Извините меня, пожалуйста, — сказал голос, — я этого не заметил. Тогда средневековый карнавал? Карнавалы нынче в моде…
— Мне это не интересно. Мне больше ничего не интересно.
— Тогда разрешите предложить вам оргию во дворце Мессалины. Знаете, первая половина первого века по старому счету, что соответствует…
— Знаю, — сказал Хормак. — Нет.
— Как желаете, — ответил голос. — А отъезд Кристофора Колумба? И, так как Хормак молчал, быстро добавил: — Путешествие аргонавтов. Одиссея. Возвращение блудного сына. Похороны Хеопса. Смерть Александра Македонского. Ночь святого Варфоломея… Ах нет… я и забыл… Один из триумфов Цезаря? Коронование Наполеона?
— Знаете, — сказал Хормак, — мне бы хотелось чего-нибудь не столь банального…
Загорелась зеленая лампочка.
— Извините, пожалуйста, — сказал голос. — Будьте добры, пройдите в кабинет 6-У. До свиданья.
Хормак пожал плечами и вышел. Ковер побежал вперед. На этот раз он нес его немного дольше, рамы биопроходов монотонно мелькали мимо и, когда он остановился, Хормак оказался у двери, напоминавшей старинную, с задвижкой из кованого железа, какие сохранились только в больших музеях. Заинтригованный, он постучал в деревянную табличку.
— Войдите.
Помещение не походило на кабинет советника, из которого он только что вышел. Живые стулья витали в воздухе вокруг ожившего стола, на котором стояла ваза с плотоядными цветами. На внушительных настенных рамах возникали ониросинтезы — изображение мыслей и настроений в цвете и форме. Свет, отбрасываемый идущими вдоль потолка розовыми лампами, отливал мягкостью сумерек. Девушка в белой тоге Работников Времени встретила его приветливой улыбкой.
— Добрый день. Садитесь, пожалуйста.
Она была высокая, стройная и красивая.
— Добрый день, — сказал Хормак, садясь на стул, который подлетел к нему и понес к столу. — Мне кажется, я причинил вам некоторые затруднения.
— Потому что отказались от предложений советника?
— Потому что я нахожусь здесь.
— Разве здесь менее приятно? — спросила девушка, удобнее устраиваясь на стуле.
— Нет, конечно. Но более необычно, неправда ли?
Теперь девушка раскачивалась, понимающе улыбаясь.
— Обычно предложения советников пользуются большим успехом.
— Мне очень жаль, — сказал Хормак.
— Скажите честно, что бы вас могло заинтересовать?
На стене перед ним возник восхитительный ониросинтез. Но его формы и цвета были лишены какого бы то ни было значения, и, рассматривая их, Хормак спрашивал себя, чем они ему так нравятся.
— Я и сам не знаю, — ответил он рассеянно, следя за постоянно меняющимися красками.
— Прошлое все же интересно.
— Разумеется, — сказал он так же рассеянно. — И так тщательно расписано…
Девушка не повернула головы, хотя и видела, что Хормак смотрит на ониросинтез, находящийся у нее за спиной.
— Расписано? Вот, вероятно, почему оно вас не интересует.
— Нет, дело даже не в этом, — возразил он все так же рассеянно. — Может быть, скорее, в том, что мы умудряемся даже прошлое раздавать по билетам… по определенным дням… так что история превратилась для нас во что-то вроде огромного Луна-парка…
Он вдруг остановился и обернулся к девушке, на лице которой читалось лишь вежливое внимание.
— Почему вы замолчали? Мое назначение — помочь вам.
— В чем? — спросил Хормак.
— Разве вы не хотите получить консультацию?
Она понимающе улыбалась. Мужчина втянул в грудь воздух, потом тоже улыбнулся, впервые за все это время.
— Верно… Этот ониросинтез кажется мне изумительным.
— Да, — сказала девушка. — Но это не его заслуга. Вы создали его сами.
Хормак поглядел ей прямо в глаза. Они были голубыми и совершенно прозрачными.
— Вот как, — сказал он.
— Почему вы рассердились? Это и в самом деле был тест, но мне пришлось прибегнуть к нему, потому что вы мне совсем не помогали. Теперь я могу вам кое-что предложить.
— Но вы даже не повернули головы, — сказал Хормак.
— В этом не было необходимости. Такая же онирограмма появилась и на противоположной стене.
Хормак обернулся.
— Это и в самом деле просто, — признал он. — Вы хотели мне что-то предложить…
— Почему бы вам немного не развлечься? — спросила девушка. — Такое предложение мы делаем довольно редко и только тогда, когда это становится необходимо.
— Я вас слушаю, — сказал Хормак.
— Путешествие в будущее.
Изображения на ониросинтезе оживились — неповторимое мелькание волнующих форм и красок.
— Разве это возможно? — воскликнул он. — Нам всегда говорили, что лишь прошлое…
— Наеколько я понимаю, вы согласны, — заметила девушка.
