— Что нужно делать? — спросил я.
— Ложись, — велела Мэри.
Я подчинился.
Вытянувшись на Камне Одиночества, я закрыл глаза. Пригревало солнце, среди цветов лениво жужжали пчелы. Мэри немного отступила от камня и запела:
Пали в сраженье три льва,
Я осталась одна, одна…
Это был «Плач Дейдры» — песня, которую я впервые услышал на концерте в пабе «Заскочил — опрокинул». По древней ирландской легенде, Дейдра с детства была предназначена в жены королю Ульстера Конхобару. Но, как это часто бывает, девушка полюбила молодого героя Найси, сына Уснеха, и стала его женой. Спасаясь от гнева короля, Найси с Дейдрой и два его брата Ардан и Андле были вынуждены бежать в Шотландию, где некоторое время жили мирно и спокойно. Но мстительный старый король обманом заманил их назад в Ирландию, пообещав полное прощение всем четверым. Когда беглецы вернулись в Ульстер, вероломный Конхобар приказал убить трех сыновей Уснеха и овладел Дейдрой.
Поглотила трех соколов тьма,
И теперь я одна, одна…
Дейдра-мученица, как ее часто называют, стала символом Ирландии — прекрасной, страдающей от несправедливостей страны, знававшей и счастливые дни, которые, похоже, уже никогда не вернутся. О реальной, живой Дейдре, ставшей прототипом такого количества легенд, что, будь каждая из них камнем, ее погребальная пирамида поднялась бы до самых облаков, мало что известно. Согласно легендам, Дейдра-мученица покончила с собой, но ее история получила неожиданное продолжение. Коварство Конхобара привело к кровопролитной войне, а допущенные в ее ходе жестокости, в свою очередь, вызвали новые войны. И так по сей день.
Впрочем, вся эта череда несправедливостей и взаимных обид выглядит подозрительно стройной.
Разбудили брани грозы
Глад, изгнание и слезы.
Ей-богу, создатель «Плача Дейдры» был бардом из бардов.
Впрочем, все это я вспомнил потом. Тогда я даже не думал о легенде. Стоило мне лечь на холодный камень, и я почувствовал, как все невзгоды Ирландии наполняют каждую клеточку моего тела. Камень Одиночества очаровывал, словно источник в Буррене. Говорили, что он способен излечивать от ностальгии, поэтому во времена голода и невзгод эмигранты, навсегда покидавшие Ирландию, проводили на нем последнюю ночь на родной земле. Мне же, распростертому на упавшем менгире, казалось, что все страдания, от которых эти люди когда-то избавились, перетекли в мое тело. Каждую их горькую утрату я ощущал как свою. Не в силах справиться с чувствами, я начал всхлипывать и в конце концов разрыдался. Я уже почти не понимал, о чем пела Мэри, хотя ее голос звучал по-прежнему громко. Разобрал я только последние слова:
Разройте его могилу
Глубоко, до самого дна,
Положите меня с моим милым —
Я здесь не останусь одна…
На этом песня закончилась. Осталась лишь звенящая тишина, гулко отдававшаяся во мне с каждым ударом сердца.
А потом Мэри сказала:
— Теперь, я думаю, ты готов кое с кем встретиться.
* * *
Мэри привела меня к какому-то неопределенного вида зданию из шлакоблоков. Она вошла первой. Кое-как преодолев страх, я последовал за ней. Внутри было так темно, что я споткнулся о порог, но потом мои глаза привыкли к недостатку освещения, и я понял, что нахожусь в баре. Не в уютном и приятном пабе, куда приходят пообщаться семьями, где взрослые чинно сидят за кружкой пива, а дети тянут безалкогольные напитки, а именно в баре — заведении, куда мужчины отправляются, чтобы надраться. В воздухе пахло паленым ирландским виски и прокисшим пивом. Дверь сортира была сорвана с петель, и никто не потрудился повесить ее на место. По-видимому, Мэри была первой женщиной, появившейся в этом странном и зловещем месте за долгое-долгое время.
В полутьме за столиками сидели спиной к двери три-четыре посетителя, а за стойкой стоял тощий мужчина с лицом нездорового цвета.
— Слушаю вас, — произнес он без особого энтузиазма.
— Не обращай на Лаэма внимание, — сказала мне Мэри и снова повернулась к нему: — Что-нибудь приличное выпить найдется?
— Нет.
— Впрочем, мы пришли не за этим. — Мэри кивком показала на меня. — Со мной доброволец.
— Что-то не очень похож.
— Доброволец? — резко спросил я. До меня вдруг дошло, что Лаэм держит руки под стойкой. Настоящий крутой парень спрятал бы там оружие — дубинку или ствол.
— Не смотри, что он американец. Кстати, во многом поэтому он нам и нужен.
— Так ты, значит, патриот?.. — по тону Лаэма было понятно: он меня сразу раскусил.
— Я не понимаю, о чем вы говорите…
Лаэм бросил быстрый взгляд в сторону Мэри и презрительно скривился.
— А-а, ему просто захотелось…
Он употребил ирландское словцо, которое могло означать и «приключения», и «перепихон». Оскорбление было явным, и я сжал кулаки, но Лаэма это, похоже, ничуть не испугало.
— Заткнись! — оборвала его Мэри и повернулась ко мне: — Ты тоже возьми себя в руки. Дело нешуточное… Лаэм, я ручаюсь за этого человека. Отдай ему коробку.
Лаэм наконец вытащил руки из-под стойки. В руках он держал какой-то предмет размером с бисквитную жестянку, завернутый в чистую бумагу и перевязанный шпагатом. Бармен подтолкнул сверток ко мне.
— Что это?
— Одно устройство, — насмешливо ответил Лаэм. — При правильной установке оно способно взорвать весь административный комплекс космопорта Шеннон, не причинив вреда гражданскому населению.
Я похолодел.
— Значит, от меня требуется тайно заложить эту штуку в терминале космопорта, так? — спросил я, впервые за весь месяц отчетливо ощущая, как неестественно и фальшиво звучит мой ирландский акцент.
Выхватив кулон-нейрокомпьютер из-под рубашки, я швырнул его на пол и раздавил каблуком. Вот так!.. Хватит притворяться — пора становиться собой.
— Вы что, хотите, чтобы я проник в здание и подорвал себя к чертовой матери?
— Боже упаси, — спокойно возразила Мэри. — Для этого у нас есть агент. Но он…
— Или она, — поправил Лаэм.
— …Он или она не могут доставить эту штуку внутрь. Наемным служащим из числа людей запрещено приносить с собой на работу любые предметы крупнее карандаша… Это, кстати, весьма красноречиво свидетельствует о том, сколь невысокого мнения пришельцы о наших умственных способностях… В общем, наш агент не может, а ты можешь. От тебя требуется всего лишь спрятать устройство в своей ручной клади. Оно сделано так, что их аппаратура определит его просто как коробку сигар. Как только ты окажешься внутри, к тебе подойдет человек и спросит, не забыл ли ты передачку для бабули. Тогда отдашь ему сверток.
