— Дело более чем реальное, Олег Иванович. А деньги мы попросили вполне справедливые. Вы же сами указали на ряд, так сказать, особых обстоятельств…
— Хватит пустозвонить, полковник! — раздраженно оборвал его Савченко. — План! И принесут мне, наконец, воды?
— Хорошо! — Чуров энергично встал, поднял с пола облупленный фанерный меч и сдул с него пыль. — У нас секретов нет, Олег Иванович. Итак, предположим, вы хотите убить человека…
— Замолчи! — процедил Савченко. — Не смей даже слово это говорить! Шлыков должен уйти сам! Только своей смертью! Это главное условие, за которое вам и обещана такая сумма!
— Да-да, это несомненно, — с серьезным видом кивнул полковник. — Только сам! А теперь план. Представьте: объект выезжает на очередную акцию по промывке мозгов избирателям. Радостная встреча, цветы, рукопожатия… В толпе двое-трое наших людей. Кому-то из них должно повезти, ему достанется поручкаться со знаменитостью… Собственно, вот.
— Что «вот»? — Савченко сурово свел брови. — Опять болтовня? Что «вот»?!
— Вот и все! — беззаботно улыбнулся Чуров. — Через три дня он умрет. Сам. Своей смертью.
Савченко некоторое время напряженно соображал.
— Я что-то не понял… Как умрет? Какой-то яд? Или опять твои прибаутки, полковник?
— Я же четко сказал: умирает от рукопожатия. Пока не знаю, что у нас получится. Может, тромб в сосуде, может, инсульт или там сердечко остановится во сне. Собственно, это зависит от качества рукопожатия.
— Так… — у Савченко прорезались складки на щеках. Он встал с весьма решительным видом. — Опять шуточки?
— Нам не до шуточек, Олег Иванович.
Щелчком пальцев Чуров подозвал Гошу.
— Гоша, приведи-ка «хиронекса».
— Так он же… — Гоша растерянно развел руками.
— Веди, веди…
— Что еще за «хренорекс»? — спросил Савченко.
— «Chironex fleckeri». Маленькая южная медуза. Убивает взрослого человека одним прикосновением.
Тем временем вернулся Гоша, он держал за локоть бледного, наголо стриженного молодого человека с затравленным взглядом.
— Поздоровайся с нашим другом, — велел Чуров молодому человеку. — Но так, чтобы он почувствовал глубину нашего добросердечия.
«Хиронекс» сдержанно кивнул. Протерев руку салфеткой, он протянул ее Савченко. Тот растерянно посмотрел на Чурова.
— Ну же, Олег Иванович! — воскликнул полковник. — Подайте руку, вы же сами хотели все узнать.
Савченко, пожав плечами, выставил ладонь навстречу «хиронексу». Через несколько секунд он вдруг хрипло вскрикнул и схватился за грудь. По лицу градом покатился пот, губы посинели.
«Хиронекс» поспешно убрал руку и отошел.
— Что… что вы сделали? — выдавил Савченко.
Чуров быстро подошел и заглянул в лицо Савченко — внимательно, заинтересованно, словно врач, изучающий пациента.
— А что мы сделали, Олег Иванович.?
— Мне плохо… помогите, — жалобно проговорил Савченко.
— Да перестаньте. Этот — слабенький. Вот второй, которого мы ищем, — тот да! С ним можно дела делать. Ничего-ничего, жить будете, в отличие от вашего объекта — Шлыкова.
Чуров широко улыбнулся и напялил беспомощному Савченко на голову картонную размалеванную корону.
* * *
Подойдя к забору Захаровых, Сергей окликнул Зинку:
— Ну, как хозяин?
Та охотно отвлеклась от прополки грядок.
— С утра даже за пивом не пошел, — с благоговением проговорила она. — Это что же, теперь он совсем пить не будет?
— Пару недель точно не сможет. А дальше от вас зависит.
— Он сейчас с машиной возится. Говорит, ездить буду.
— Машина-то на ходу?
— Ой, да лучше б он ее продал, — отмахнулась Зинка.
Гордин на секунду задумался.
— А сколько запросите?
— Кому оно надо? — отмахнулась Зинка. — Ей годов больше, чем мне. Да вы поговорите сами.
Сергей нашел Петьку под навесом. Он лежал под «Волгой», что-то насвистывая. Рядом на тумбочке — банка молока и белый хлеб.
— Ну, как аппарат? — Гордин похлопал по капоту. — Ездить может?
— А куда он денется? — ответил Петька, не вылезая из-под машины. — Радиатор вот только подпаять…
— А что если я твою «Волгу» куплю?
Захаров тут же выглянул, озадаченно посмотрел на Гордина.
— Это как?
— За деньги, — пожал плечами Гордин.
— Да я вообще-то не собирался… — Петька принялся ожесточенно чесать затылок. — Слышь, нет, продать не могу. Хороших денег за нее не получить, а где я тогда новую возьму? Может, тебе чего надо — я отвезу.
— Да надо… в общем, покататься день-другой.
Захаров налил себя молока, подумал немного.
— Давай так… Я тебе ее даю, с ключами. Через день-другой, когда радиатор заделаю. Ты и катайся. А потом пригонишь обратно. Заодно расскажешь, где чего у ней скрипит.
— А если не успею пригнать, а оставлю в другом месте — согласен? — спросил Сергей.
— Каком это месте?
— Тут ведь железная дорога где-то рядом…
— Кремневка, там станция узловая, — кивнул Петька. — Тридцать верст.
— Вот там и оставлю.
— Договорились, — Захаров приподнял стакан с молоком. — Будем здоровы.
— А это за беспокойство, — Гордин протянул Захарову купюру.
— Да не надо… А ладно, давай на бензин…
Выйдя из двора Захарова, Сергей увидел, что с противоположной стороны улицы ему машет Васильевна.
— Эй, слышь чего! — крикнула она. — Тут опять спрашивали тебя.
— Говорите всем: пусть после обеда в больницу приходят.
— То не наши, — Васильевна многозначительно прищурилась. — Чужие…
Гордин так и застыл на месте. Невольно посмотрел по сторонам. Потом медленно подошел к Васильевне.
— Какие чужие? — осторожно спросил он.
— Уж не знаю, а сразу видать — не наши. На автостанции подошли. Говорят, друга потеряли. Мол, не проходил ли кто…
— Так это разве про меня?
— Не знаю… Только, кроме тебя, тут заезжих давно не было, — теперь она смотрела на Гордина даже с некоторым подозрением.
— И что вы им сказали? — поинтересовался он.
Васильевна усмехнулась.
— А что говорить? Вон, рыбаков приезжих целый берег сидит. Я их к ним отправила. Пускай ищут.
Гордин сдержанно кивнул, ничего не ответив. Он прошел мимо Васильевны во двор. Затем в свой сарайчик.
Там сел на табуретку, переводя дух. Затем поднял доску в полу, достал из-под нее пакет, вытащил папку с документами. Подержал в руках, не решаясь, но все же открыл.
Воспоминания обрушились, как ледяной дождь. Каждый листочек, каждая фотография, рентгенограмма, справка — все действовало подобно уколам боли.
