Она нашла в бумагах место работы двоих из удачливой троицы. И отправилась на работу этих людей, в надежде найти их и поговорить.
Первой из переведенных из второй категории в третью оказалась женщина, работающая в "Доме детей ? 1-2".
Ео потихоньку подошла к "Дому". "Домом" оказалось полуразрушенное двухэтажное здание, обнесённое забором из камней и каменных блоков. На воротах, больше напоминающих пролом, стоял охранник в грубой чёрной форме.
Ео сначала обошла "Дом" вокруг. В проломы каменного забора она разглядела нескольких оборванных и грязных детей. Одни сидели на корточках, кружком. Другие в одиночку слонялись по пустому двору.
Наконец, Ео всё-таки решила обратиться к охраннику:
- Не можете ли вы пустить меня в "Дом"?
- Зачем?
- Ну... мне нужен один человек. Женщина. Она у вас надсмотрщик. Воспитатель.
- Не велено в "Дом" пускать посторонних. Как её зовут? Ту, которую тебе надо?
- Альда Сума.
- А, Альда! Знаю. Ладно. Сейчас. Эй, Оча! - крикнул охранник в сторону стайки мальчишек.
Худенький подросток, видимо, Оча, подбежал к охраннику.
- Альду позови! Скажи, её тут спрашивают.
- Дай... дай хоть лепёшку... - начал канючить Оча. - Чего я тебе так бегать буду...
- Иди, иди! А то получишь у меня!
Оча убежал, а охранник повернулся к Ео, словно бы ища сочувствия, и проворчал:
- Ох, надоели! Сколько можно клянчить!
ГЛАВА 25
- Да они же голодные, - поняла Ео.
- А я разве сытый? Разве я могу их всех накормить?
- Их же там, в "Доме", кормят.
- Собак лучше кормят, чем детей в "Доме ?1-2", - вздохнул сторож. - Вон, идёт ваша Альда.
К пролому в заборе приближалась довольно молодая женщина в форме служащей третьей категории. На лице женщины "проглядывали" отголоски красоты.
"Она упала с верхнего мира, как и я!" - такая мысль мелькнула у Ео сразу, как только она взглянула на женщину.
- Кто тут ищет меня? Ты?
Женщина смотрела на Ео вызывающе и подозрительно.
- Я...
Тут Ео подумала, что женщина имеет полное право не разговаривать с ней, а развернуться, и уйти. Почему эта женщина должна с ней откровенничать?
- Что надо?
- Извините... мы не могли бы отойти?
- Что ещё за тайны такие? - возмутилась женщина, но отошла с Ео чуть поодаль, вдоль забора.
- Извините...
Тут Ео решила высказать всё сразу. Ответит, так ответит. Нет - ну, что ж...
- Я пришла, чтоб спросить: вы... вы упали с верхнего мира?
Женщина вздрогнула.
- Не пугайтесь, - продолжила Ео. - Я тоже... Я тоже упала. Просто я решила разыскать хоть одного человека, чтоб спросить... Как? Почему... За что?
- Почему я должна тебе верить? - спросила женщина.
- Вот, - Ео протянула женщине ладони. - Вот. Я хотела подняться. Два раза.
- Ну, да... - женщина невесело усмехнулась и протянула Ео свои ладони.
Ладони в шрамах.
- Вот... Рассказывай тогда сначала ты, за что свалилась, - убрала ладони Альда Сума.
Ео пришлось начать первой. Про сок дерева Го.
- Да, такое бывает, - покачала головой Альда. - А я... рассказывать не хочется. Ладно, слушай. У меня уже были муж и ребёнок. Всё, как у всех. Муж добрый, ласковый. Но я... мне казалось, что мне нужен другой. Муж моей коллеги по работе. Он казался мне и красивее, и умнее, и ласковее.
Женщине, видимо, не легко давался рассказ. Голос ей прерывался:
- Я стала кокетничать и всячески привлекать его. Но он не поддался. Тогда я... Нет...
Альда прикрыла ладонью лицо.
- Не говорите, если не можете, не надо! - остановила её Ео.
- Могу, - усмехнулась Альда. - Я подстроила, чтоб с его женой, на работе, произошёл несчастный случай. Его жена погибла по моей вине. Упала с высоты и разбилась. Я подошла к краю вышки, с которой она свалилась. Я оступилась. Стала падать. Но не погибла. А прилетела сюда. Вот, и всё. Ты это хотела услышать?
- Н-не знаю.
Ео, и вправду, не знала, что она хотела услышать. И зачем она вообще решила отыскать этих людей, переведенных в более высокую категорию.
У каждого человека - своя тайна. В которой ему иногда трудно признаваться, даже себе.
ГЛАВА 26
- А как... вы оказались тут, в "Доме"? - спросила Ео.
Женщина уже пришла в себя. Голос её не дрожал, лицо приняло обычное суровое выражение.
- Это - просто. Сначала я ходила по нижнему миру, как неприкаянная. Прибилась сюда, к "Дому", уборщицей. А тут же дети. Обездоленные, злые, голодные. Я стала их жалеть. Помогать. Подкармливать. Ну, тут меня по камере контроля отследили, и сделали надзирателем. Категория номер три.
Тут женщина повернулась к Ео, и вдруг закрыла лицо руками:
- Ты не представляешь, как трудно мне здесь... Как тяжко мне смотреть на этих детей... Они умирают на моих руках... Но и здесь... не знаю, скольких я должна спасти от смерти, чтоб ко мне перестала являться она... та, что упала с вышки. Понимаешь? Ты это понимаешь? Или никто на свете не поймёт этого, никогда?
Женщина отошла от Ео на несколько шагов и махнула рукой:
- Прощай. Желаю тебе... впрочем, чего желать...
Через минуту голос женщины звучал уже с другой стороны каменного полуразваленного забора:
- Дети! Не разбредаться по двору! Тут сидите, чтоб я вас видела!
С тяжёлым сердцем Ео покинула "Дом детей ?1-2". Она жалела женщину, жалела этих неприкаянных, голодных детей.
Жалела о том, что не догадалась взять с собой пару лепёшек.
Её стало немного легче, когда она решила, что обязательно вернётся к этому "Дому" с лепёшками и сахаром.
Время ещё оставалось, и Ео решила попробовать найти ещё одного человека, получившего "повышение".
Второй из получивших повышение по категории, работал там, где производят одежду. Его перевели из пошивочного цеха - в контролёры. Тоже - из второй категории - в третью.
Она отправилась к месту службы этого человека. Как и в первом случае.
Небольшую пошивочную мастерскую Ео нашла довольно быстро. Но не стала никого вызывать. Решила подождать.
Целый час ей пришлось сидеть напротив мастерской на каменной плите, ожидая конца рабочего дня.
Чахлая травка склонялась к ногам Ео. Серо-фиолетовое небо хмурилось, как всегда. Пасмурно и прохладно. Прохладно и пасмурно.
В окне мастерской мелькали склонённые фигуры людей. Даже на улице слышались крики подгоняющих:
- Не сидеть! Прекратить бездельничать!
- Строчку ровнее! Нитки бережём!
И ругань, ругань... Ео до сих пор не могла привыкнуть к грязным ругательным словам, которые звучали здесь повсеместно.
Её начальник - и тот ругался ими. Даже на неё... Правда, иногда Ео казалось, что её господин начальник, как актёр, ругается на камеру. На камеру контроля, как на кинокамеру...
Пока Ео мёрзла и размышляла, стало темнеть. Рабочий день закончился. Тяжёлая масса людей выплеснулась из дверей мастерской. Серые, злые, усталые лица... Многие избиты - на лицах видны кровоподтёки.
