— Если вдруг я окажусь в положении вашего мичмана Дюбауэра, то, надеюсь, вы не забудете мой выбор. Если сможете себя заставить… Я бы предпочел, чтобы это сделали вы. Я предупрежу Форкаллонера. Вы даете мне слово?
— Да.
— Вам лучше оставаться в каюте, пока все не закончится.
Он протянул руку к ее плечу, прикоснулся к бронзовому завитку на шее и отошел в сторону. А Корделия помчалась по коридору. В голове начал созревать план. Рассудок твердил: ты ничего не должна этим барраярцам, ты принадлежишь Колонии Бета, Стьюбену, «Рене Магритту»; твой долг — убежать и предупредить… А, Бог с ним, с Рассудком…
Она вбежала в каюту. Чудо из чудес — Стьюбен и Лэй по-прежнему были там. Они подняли головы, встревоженные ее видом.
— Теперь ступайте в лазарет. Возьмите Дюбауэра и отведите к катеру. Когда туда должны подойти Пит и Мак, если его не найдут?
— Через… — Лэй взглянул на часы, — десять минут.
— Слава Богу. Когда придете в лазарет, скажите хирургу, что капитан Форкосиган приказал вам привести Дюбауэра ко мне. Лэй, ты туда не заходи, побудь в коридоре. Ты хирурга не проведешь. Дюбауэр говорить не может. Не удивляйтесь его состоянию. Когда придете к катеру, ждите… покажи-ка часы, Лэй… до 6.20 по нашему корабельному времени, потом улетайте. Если до того времени не приду, значит, я остаюсь. Включайте полную тягу и не оглядывайтесь. Сколько людей у Рэднова и Дэробея?
— Десять или одиннадцать, наверное, — ответил Стьюбен.
— Ладно. Дай мне твой парализатор. Идите. Идите. Идите.
— Капитан, мы прилетели сюда за вами! — воскликнул недоумевающий Стьюбен.
Корделия не находила слов. Молча положив ему на плечо руку, она только сказала:
— Знаю. Спасибо.
И побежала.
Приближаясь к двигательному отсеку по верхней палубе, она оказалась у пересечения двух коридоров. В большем из них группа захвата уже готовила и проверяла оружие. В меньшем пара часовых охраняла входной люк нижней палубы — это была граница, за которой начиналась территория, простреливаемая Рэдновым. Одним из двоих оказался сержант Нилеза. Она кинулась к нему.
— Меня прислал капитан Форкосиган, — вдохновенно соврала Корделия. — Он хочет, чтобы я, как лицо нейтральное, сделала последнюю попытку вступить в переговоры.
— Это потеря времени, — заметил Нилеза.
— На это вся надежда, — отчеканила Корделия. — Я займу их разговором, пока готовится. Вы можете провести меня туда, не переполошив остальных?
— Наверное, можно попробовать. — Нилеза пошел вперед и отпер круглый люк в полу в самом конце коридора.
— Сколько часовых у этого входа? — шепотом спросила она.
— Кажется, двое или трое.
Люк откинулся, открывая отверстие, с одной стороны которого была лестница, а посередине — шест.
— Эй, Вентц! — крикнул Нилеза.
— Кто это? — донесся ответ снизу.
— Я, Нилеза. Капитан Форкосиган хочет послать вниз эту бетанскую шлюшку потолковать с Рэдновым.
— Для чего?
— Почем мне знать? Это вы держите следящие коммы у каждой кровати. Может, она не такая уж хорошая подстилка.
Нилеза поднял глаза и красноречиво пожал плечами, извиняясь перед Корделией. Та кивнула.
Внизу шепотом заспорили.
— Она вооружена?
Проверявшая свои парализаторы Корделия отрицательно покачала головой.
— А ты дал бы бетанке оружие? — риторически вопросил Нилеза, озадаченно наблюдая за ее приготовлениями.
— Хорошо. Впусти ее, закрой люк, и пусть прыгает. Если не задраишь люк до того, как она прыгнет, мы ее пристрелим. Понял?
— Ага.
— Что я увижу, когда приземлюсь? — спросила она у Нилезы.
— Местечко не ахти. Вы окажетесь в тамбуре при главном пульте управления. Через него может пройти только один человек, и вы будете торчать там, как мишень, а с трех сторон гладкие стены. Тамбур специально так спланирован.
— Так что отсюда на них не нападешь?
— Ни малейшей надежды.
— Хорошо. Спасибо.
Корделия спустилась в люк, и Нилеза закрыл его за ней с таким стуком, словно это крышка гроба.
— Ладно, — донесся голос снизу. — Прыгай.
— Тут очень высоко, — отозвалась она, без труда изобразив дрожащий голос. — Я боюсь.
— Давай вниз. Я тебя поймаю.
— Ладно. — Она обхватила шест обеими ногами и одной рукой. Когда она запихивала второй парализатор в кобуру, рука ее дрожала. Корделия сглотнула, сделала глубокий вдох, запасаясь воздухом, взяла парализатор наизготовку и скользнула вниз.
Она приземлилась лицом к стоявшему внизу человеку; ствол его нейробластера находился на уровне ее талии. При виде парализатора он широко раскрыл глаза. Ее спас барраярский обычай включать в экипаж только мужчин: противник какую-то долю секунды не решался выстрелить в женщину. Корделия нажала на спуск, и он обмяк, уткнувшись головой ей в плечо. Опираясь о стену, она удержала его перед собой вместо щита.
Вторым выстрелом она уложила следующего часового, уже вскинувшего нейробластер. Третьему удалось сделать выстрел. Заряд угодил в спину обездвиженного мятежника, но край луча все же задел ногу. Боль огнем разбежалась по телу, но Корделия сжала зубы и не проронила ни звука. С инстинктивной меткостью камикадзе она уложила и этого, потом тревожно осмотрелась в поисках укрытия.
Над головой тянулось несколько труб. Войдя в помещение, люди обычно смотрят вниз и по сторонам и только потом догадываются поднять глаза. Засунув парализатор за пояс, Корделия сделала прыжок, который при обычных обстоятельствах никогда бы не повторила, подтянулась между двумя трубами и устроилась под бронированным потолком. Бесшумно дыша открытым ртом, она снова вытащила парализатор и затаилась, держа на мушке овальную дверь, ведущую в главный технический отсек.
— Что за шум? Что тут происходит?
— Кинь туда гранату и запечатай дверь.
— Нельзя, там наши люди.
— Вентц, докладывай.
Молчание.
— Ты заходишь первым, Тейфас.
— Почему я?
— Потому что я тебе приказываю.
Тейфас осторожно протиснулся в тамбур — и замер от изумления, увидев три неподвижных тела. Опасаясь, что дверь запрут и запечатают, если она сделает еще выстрел, Корделия дождалась, пока он, наконец, не поднял глаза вверх.
Очаровательно улыбнувшись, она чуть помахала рукой и прошептала:
— Закрой дверь!
Лицо его отражало целую гамму чувств: непонимание, надежду, гнев. Раструб нейробластера смотрел точно на ее голову, огромный, как прожектор. Оба держали пальцы на спусковых крючках — в некотором роде равновесие. «Форкосиган прав, — подумала Корделия. — Нейробластер действительно убедительнее…»
