— Почему?
Райдер на мгновение затих, а потом ответил:
— Частично из-за того, что так мы менее заметны. Частично из-за того, что враг не ожидает от нас такого хода. Частично из-за того, что многие центаврицы стремятся вписаться в нашу земную жизнь.
Это могло бы сработать, если б они сплошь и рядом не выглядели такими красавчиками. Хотя все возможно, если затеряться среди обычных людей.
— Ну а как все это работает на самом деле? Я про установки, если что.
— Об этом лучше всего может рассказать Джефф.
— Ты пытаешься свести нас?
— Нет, — усмехнулся Райдер. — Они все адаптированы к земной жизни, но Мартини особенно, потому что попал сюда еще подростком.
На ум пришел Чаки. Не знаю почему. Он тоже мог адаптироваться к любой среде. Он был самым умным парнем в нашем районе, а это, как правило, привлекает внимание со стороны сильных и наглых людей. Чаки удалось не сломаться, и вот сейчас стало интересно: был ли в детстве Мартини похож на него. Опять же, если назвать настойчивость Джеффа упрямством, то с ним придется труднее, чем, в свое время мне пришлось с Чаки.
Его стремление узнать больше о Чаки говорит о том, что его навязчивая идея становится все больше и больше навязчивее. Это как если бы Профессор Икс или Брейниак услышали бы, что они снова оказались правы. Я посмотрела на Мартини. Он крепко спал сном младенца, и мне представилась возможность поговорить о нем с кем-то другим.
— Как можно его застать врасплох?
— Э-э… он устал?
— Нет, но он же эмпат. Если верить его словам, то очень сильный эмпат.
— Так и есть. Джефф — самый мощный эмпат на планете.
— Супер. Но он спит.
— Я не успеваю за твоей мыслью, подруга.
Я задумалась. Как объяснить попроще, что я имею ввиду? В результате решилась на прием, каким воспользовалась чуть раньше, когда выясняла вопрос про гипер-скорость.
— Чтобы не слышать посторонние звуки в своей голове, Сорвиголове приходилось спать в изолированной комнате.
— О-о! Ну конечно. Только у центаврийцев это работает немного по-другому. У них есть блоки.
— Конечно, — я вздохнула, — Мартини рассказывал мне о них. Но я не понимаю, где они находятся и как работают. Или эта способность, как у Икс-Мэнов, появляется со временем, во время полового созревания?
— Я не совсем в этом разбираюсь, потому что Пол не эмпат, но кое-что знаю. Талант у центаврийцев могут проявиться когда угодно, до того, как они войдут во взрослую жизнь. У них это где-то до двадцати одного года, как у нас совершеннолетие. Ну, если примерно, то да, как у Икс-Мэнов, где-то в период полового созревания.
— И что происходит, когда появление прыщей совпадает с проявлением возможностей? Матери, наверное, волнуются так же, как когда узнают, что их чадо попало в аварию, да?
— Не буду спрашивать, почему ты привела именно этот пример, подруга. Центаврийцы проверяют всех своих детей, когда те еще молоды, и определяют, когда у них разовьется талант. Вопрос только — какой это будет талант. В смысле, научно объяснимая способность.
На ум снова пришел Чаки — снова со времен колледжа.
— Кроме, возможно, мозгов.
— Да, — усмехнулся Райдер. — Такое обнаруживается раньше, и будущий эмпат получает подготовку, учится блокировать проникновение в себя чужих эмоций. Со временем они делают это на полном автомате, так же как и умение блокировать эмоциональные удары. Если, конечно, достаточно долго тренироваться боевым приемам эмпатии.
— Хорошо. Мартини еще упоминал наркотики.
— Да. Эмпаты употребляют разные препараты, но ни один из них для их метаболизма не вреден, так что наркоманами они не становятся. Эти препараты всего лишь усиливают блокировку и укрепляют собственные возможности.
— И как часто им приходится принимать эти препараты?
— Зависит от каждого эмпата, а так же от того, что он делает. Чем больше активности, физической или, в частности, эмоциональной, чем сильнее эмоциональный натиск, тем быстрее эмпат выгорает.
— Получается, у него был шанс сгореть, когда он защищал мою маму?
— Тут все зависит от боя. Ты же имеешь в виду бой, что мы провели с Мефистофелем, когда люди, которые тебе не безразличны, находятся в опасности, а тебе приходится еще и драться кулаками? Это может быстро опустошить тебя.
— Так вот почему он спит.
— Возможно. К тому же Джефф может автоматически ставить штуку, которую центаврийцы называют блокировкой сна. Если поблизости нет реальной опасности, Джефф может спать, как скала. Отрицательные эмоции должны быть сильными, чтобы разбудить его. А обычные страх или ненависть — ничто. Он натренировался их игнорировать.
— Так ты с Полом симпатизируете друг к другу буквально перед носом у Мартини, а он ни о чем не подозревает? — хитро поинтересовалась я.
— Возможно, Мартини об этом знает, но не хочет вникать в наши отношения, — усмехнулся Райдер. — Он игнорирует наши эмоции так же, как остальные обычные эмоции, потому что срабатывает автоматическая блокировка. Как камера Сорвиголовы, только без того, чтобы кого-то насильно запирать внутри.
Мы немного помолчали, я немного подумала, переваривая сказанное.
— Так когда же стало известно о таланте сильнейшего эмпата на планете?
— При рождении, — кашлянул Райдер.
— Ты пошутил, я права?
— Ничуть. Родители Джеффа не обладали никакими талантами. Для них было бы даже проблемой добраться до моего уровня.
— Наверное, с ним было трудно.
— Да. Джефф, когда был еще ребенком, очень долго пробыл в изоляции. Что это такое, можешь сама у него поинтересоваться, а я как-то опасаюсь.
— Почему?
— У меня от этого трясучка. Они образуют в своем сознании нечто вроде камеры изоляции, похожую на наши установки для искусственного загара. Правда, Джефф настаивает, что это не так уж и плохо. От Кристофера добиться ответа еще труднее.
— Он тоже изолируется от всего?
— Из того, что я слышал, нет, — Райдер бросил взгляд в сторону. — Когда Кристофер был ребенком, у него был более мощный талант.
— Тоже эмпатический? — в это и впрямь трудно поверить.
— Нет, немного другой, но он тоже проявился при рождении. На то они и в команде — за ними никто не может угнаться.
— И все же Кристофер изобразил меня в образе убийцы «террористов» в международных новостях. Знаешь, маленькая моя часть этим на самом деле впечатлилась.
— Он всего лишь человек, — засмеялся Райдер, — если ты, конечно, меня поняла. Любой может совершить ошибку, подруга, даже ты.
— Подскажи, какие ошибки я сегодня сделала, кроме, конечно, того, что согласилась сесть в ваш лимузин у здания суда.
