— Который сейчас час? — спросил Понтер.
Мэри глянула на часы; неонового света вокруг было достаточно, чтобы рассмотреть стрелки.
— Ещё только 23:30, — сказала она.
— О-о-о! — сказала Бандра, снова указывая на экран. — Теперь очередь Лу!
Гигантский экран теперь показывал крупным планом прекрасное лицо Луизы и то, как она очаровательно улыбается, заметив своё лицо на экране. Раздались одобрительные крики десятка тысяч мужских голосов. Что же, Памела Андерсон тоже начинала с появления на джамботроне[160]…
Изображение сменилось, и в кадре появился Дик Кларк в чёрном шёлковом пиджаке, стоящий на широком помосте, окружённом сотнями розовых и прозрачных воздушных шаров.
— Здравствуй, мир! — крикнул он, и потом, словно поправляя себя, с идеальной белозубой улыбкой: — Здравствуйте, миры!
Толпа взорвалась криками. Мэри начала хлопать в ладоши одетыми в варежки руками.
— И снова добро пожаловать на Рок-н-рольный новогодний бал Дика Кларка!
Снова крики. Повсюду вокруг них люди махали маленькими американскими флажками, которые раздавали вместе с сумками с конфетти.
— Это был потрясающий год, — сказал Кларк. — Год, в котором мы встретились с нашими давно потерянными братьями, неандертальцами. — На экране крупным планом появился Понтер, которому потребовалась секунда, чтобы определить место, откуда его снимают и помахать прямо в камеру — лицевая панель Хака ярко блестела в неоновой радуге.
Толпа начала скандировать: «Пон-тер! Пон-тер! Пон-тер!»
Мэри чувствовала, что вот-вот лопнет от гордости. Дик Кларк, однако, повёл свою речь дальше.
— Сегодня ночью наряду с известнейшими музыкальными коллективами нашего мира Крек Доналт исполнит своё величайшее произведение «Двое становятся Одним» — прямая трансляция из нашей студии в Голливуде. Но прямо сейчас мы… сэр, сэр, простите, но вы должны уйти.
Мэри растерянно смотрела на гигантский экран. Кларк был на помосте один.
— Простите сэр, но мы в эфире, — произнёс Кларк, обращаясь к пустому месту. Потом он повернулся и крикнул: — Мэтт, мы можем вывести отсюда этого клоуна?
По толпе пробежал ропот. Какую бы шутку ни пытался отколоть Кларк, она явно не сработала. Даже Бандра склонилась к Мэри и сказала:
— Похоже, он облажался…
Внезапно стоявший до тех пор спиной к ним мужчина развернулся — непростое дело, если принять во внимание, что люди стояли как поленья в поленнице. Глядя прямо на Понтера, он сказал:
— Господи, это ты! Это ты!
Понтер вежливо улыбнулся.
— Да, я…
Но мужчина, выпучив глаза, оттолкнул Понтера в сторону и снова сказал: — Это ты! Это ты! — Похоже, он был решительно настроен идти прямиком сквозь толпу, и толпа, по большей части, расступалась перед ним.
— Иисусе! — вскричала женщина рядом с Бандрой, но Мэри не заметила, что могло её так расстроить. Она повернулась посмотреть на мужчину, который прошёл мимо Понтера и, к своему изумлению, обнаружила, что тот опускается на колени.
Из громкоговорителей снова донёсся голос Дика Кларка; в нём слышалась паника.
— Я не могу это сделать, пока он здесь!
Мэри ощутила, как вдруг резко пересохло в горле. Она протянула левую руку, пытаясь опереться на что-нибудь, чтобы не упасть. Бандра схватила её за руку.
— Мэри, с тобой всё хорошо?
Мэри заставила себя коротко кивнуть.
— Иисусе! — снова закричала женщина.
Но Мэри покачала головой.
— Нет, — сказала она едва слышно.
Нет, то был не Иисус.
То была Мария.
Пресвятая Дева Мария!
— Понтер, — позвала Мэри дрожащим голосом. — Понтер, ты видишь её? Ты видишь её?
— Кого? — спросил Понтер.
— Она прямо здесь, — сказала Мэри, показывая — и тут же одёрнула руку и перекрестилась. — Она прямо здесь!
— Мэре, здесь полмиллиона человек…
— Но она светится… — тихо сказала Мэри.
Понтер повернулся к Луизе, и Мэри заставила себя на секунду взглянуть в том направлении. Луизины карие глаза округлились, и она шептала что-то снова и снова, слишком тихо, чтобы Мэри могла услышать, но губы складывались в «Mon Dieu, mon Dieu, mon Dieu…»
— Видишь! — сказала Мэри. — Луиза тоже её видит! — Но ещё не договорив, Мэри засомневалась: к Деве, пусть и Пресвятой, вроде бы не обращаются словами «Боже мой, Боже мой, Боже мой…»
Взгляд Мэри словно сам собой сместился обратно к светящейся фигуре, стоящей прямо перед ней в окружении вздымающихся к небу зданий.
Бандра всё ещё держала Мэри за руку. Женщина по другую сторону от неё упала на колени.
— Мария! — воскликнула она. — Пресвятая Дева Мария!
Но она смотрела в совершенно другую сторону.
— Смотрите, — раздался голос — один из десятков тысяч звучащих одновременно голосов, но Мэри почему-то выделила его на общем фоне. — Корабль пришельцев!
Мэри подняла взгляд. Прожекторы шарили по чёрному пустому небу.
— Мэре! — Голос Понтера. — Мэре, что с тобой? Что происходит?
Человек впереди Мэри повернулся и запустил руку за пазуху. На какие-то полсекунды Мэри показалось, что он достаёт пистолет, но на свет появился толстый бумажник, набитый наличными. Он раскрыл его.
— Возьмите! — сказал он, суя несколько банкнот Мэри. — Вот, возьмите! Берите! — Он повернулся к Понтеру и протянул деньги и ему. — Возьмите! Возьмите! У меня их так много…
Откуда-то сзади донёсся громкий крик:
— Аллаху акбар! Аллаху акбар!
И спереди:
— Мессия! Наконец-то!
И слева:
— Да, да! Забери меня, о Господи!
И справа, распевно:
— Аллилуйя!
Мэри захотелось, чтобы у ней были чётки. Дева была здесь — прямо здесь — и кивнула ей, подзывая поближе.
— Мэре! — орал Понтер. — Мэре!
Позади Мэри кто-то рыдал. Впереди кто-то безостановочно смеялся. Кто-то закрывал лицо руками, кто-то хлопал в ладоши, или протягивал руки к небесам.
Мужчина кричал:
— Кто это? Кто там?
Женщина кричала:
— Уходи! Уходи!
И кто-то ещё кричал:
— Добро пожаловать на планету Земля!
В нескольких футах от себя Мэри увидела, как человек потерял сознание, но остался стоять, стиснутый толпой.
— Судный день! — кричал один голос.
— Первый контакт! — кричал второй.
— Махди! Махди! — кричал третий.
Неподалёку женщина читала нараспев:
— Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твое…
А рядом с ней мужчина причитал:
— Прости, прости, прости, я так виноват…
А кто-то ещё заявлял категорически:
