— Да?
— Вы намереваетесь спуститься в свою лабораторию?
— Да, намереваюсь. А вы кто такой?
— Гаскдол Дат, — ответил мужчина. — Мой вклад — принуждение.
— Принуждение? К чему?
— К соблюдению условий судебного надзора. Я не могу пустить вас под землю.
— Судебного надзора? — сказала Жасмель. — Что это такое?
— Это значит, — сказал Дат, — что передачи компаньона учёного Халда непрерывно просматриваются живым человеком в момент их получения в павильоне Архива Алиби — и так будет продолжаться до тех пор десять деци в день, двадцать девять дней в месяц, пока его невиновность не будет доказана. Если будет.
— Я не знал, что такое разрешено, — Адекор был потрясён.
— О, конечно разрешено, — сказал Дат. — В тот момент, как Даклар Болбай подала на вас жалобу, арбитр приказал поместить вас под судебный надзор.
— Почему? — спросил Адекор, пытаясь совладать с поднимающимся гневом.
— Разве Болбай не пересылала вам документ, объясняющий это? — спросил Дат. — Если нет, это её упущение. В любом случае, судебный надзор даст уверенность, что вы не попытаетесь покинуть данную юрисдикцию, сфальфицировать потенциальные улики и так далее.
— Но я не пытаюсь делать ничего такого, — сказал Адекор. — Почему вы не пускаете меня в лабораторию?
Дат посмотрел на Адекора так, словно не поверил своим ушам.
— Почему? Потому что сигналы вашего компаньона оттуда не доходят; там невозможно осуществлять надзор.
— Пустая кость, — тихо выругался Адекор.
Жасмель скрестила руки на груди.
— Я Жасмель Кет, и я…
— Я знаю, кто вы, — ответил принудитель.
— Тогда вы, должно быть, знаете, что Понтер Боддет — мой отец.
Принудитель кивнул.
— Этот человек пытается его спасти. Вы обязаны пустить его в его лабораторию.
Дат потрясённо покачал головой.
— Этого человека обвиняют в убийстве вашего отца.
— Но вполне возможно, что он никого не убивал, — ответила Жасмель. — Мой отец может быть до сих пор жив. Единственный способ это узнать — повторить их эксперимент с квантовыми вычислениями.
— Я ничего не знаю о квантовых экспериментах, — ответил Дат.
— Почему меня это не удивляет? — съязвил Адекор.
— За словом в карман не лезете, а? — Дат оглядел Адекора с головы до ног. — В любом случае, мои инструкции просты. Не давать вам покидать Салдак или спускаться в шахту. А мне позвонили из архива алиби и сказали, что вы как раз это и собираетесь делать.
— Я должен попасть туда, — сказал Адекор.
— Простите, — сказал Дат, складывая массивные руки на массивной груди. — Там вы не только выйдете из-под надзора, но и можете попытаться избавиться от ещё не найденных улик.
Жасмель в самом деле унаследовала от отца его быстроту ума.
— Однако ничто не мешает мне спуститься туда, не так ли? — сказала она. — Я не под надзором.
Дат подумал.
— Нет. Полагаю, что нет.
— Хорошо, — сказала Жасмель, поворачиваясь к Адекору. — Скажи мне, что делать, чтобы вернуть отца назад.
Адекор покачал головой.
— Это не так просто. Оборудование очень сложное, и поскольку мы всё конструировали под себя, многие штырьки даже не подписаны.
Жасмель была не на шутку расстроена. Она посмотрела на здоровяка-принудителя.
— А что, если вы спуститесь вниз вместе с нами? Вы увидите всё, что делает Адекор.
— Спуститься с вами? — Дат рассмеялся. — Вы хотите, чтобы пошёл в место, откуда не доходят сигналы компаньона, да ещё и с человеком, который, возможно, ранее совершил в этом месте убийство? Не смешите шерсть у меня на спине.
— Вы должны пропустить его вниз, — сказала Жасмель.
Но Дат лишь покачал головой.
— Наоборот. Я должен не пускать его туда.
Адекор выпятил челюсть.
— Как? — спросил он.
— Э-э… прошу прощения? — ответил Дат.
— Как? Как вы собираетесь помешать мне спуститься в шахту?
— Любым способом, который потребуется, — ровно ответил Дат.
— Ну, хорошо, — сказал Адекор. Он замер на мгновение, словно обдумывая, действительно ли он собирается это сделать. — Ну, хорошо, — повторил он и решительно двинулся к входу в лифт.
— Стойте, — сказал Дат без какого-либо напряжения в голосе.
— Или что? — спросил Адекор, не оглядываясь. Он старался, чтобы его слова прозвучали бесстрашно, но его голос дрогнул, так что желаемого эффекта он не добился. — Разобьёте мне череп? — В этот момент мышцы шеи у него непроизвольно сжались, ожидая удара.
— Вряд ли, — сказал Дат. — Просто усыплю вас дротиком с транквилизатором.
Адекор остановился и повернулся.
— О, — сказал он. Он никогда не пытался идти наперекор закону, и не знал никого, кто бы это делал. Да, было бы логично обзавестись способами остановить человека, не причиняя ему вреда.
Жасмель встала между Адекором и метателем дротиков, который тем временем оказался у Дата в руке.
— Вам придётся сначала выстрелить в меня, — сказала она. — Он спустится вниз.
— Как пожелаете. Только должен вас предупредить — вы проснётесь с ужасной головной болью.
— Прошу вас! — крикнул Жасмель. — Он пытается спасти моего отца — вы не понимаете?
В голосе Дата впервые послышалось что-то вроде сочувствия.
— Вы хватаетесь за дым. Я знаю, как вам тяжело, но вам придётся смириться с реальностью. — Он качнул метателем в сторону выхода из шахты. — Я сожалею, но ваш отец мёртв.
В генетической лаборатории Лаврентийского университета не было такого оборудования для извлечения дергадировавшей ДНК из старых образцов, как в лаборатории Мэри в Йоркском. Однако в данном случае оно и не требовалось. Взять клетки у Понтера из ротовой полости и извлечь из них митохондриальную ДНК — эта рутинная операция была под силу любой генетической лаборатории мира.
Мэри ввела два праймера — коротких отрезка митохондриальной ДНК, соответствующих началу последовательности, которую она идентифицировала много лет назад в образце, взятом у германского неандертальца. Потом она добавила фермент — ДНК-полимеразу, запустив полимеразную цепную реакцию, в ходе которой интересующий её участок подвергнется амплификации — будет воспроизводить себя снова и снова, каждый раз вдвое увеличиваясь в объёме. Скоро у неё будут миллионы копий этого участка для анализа.
Как сказал Рубен Монтего, лаборатория в Лаврентийском много работала по заказу полицейской судмедэкспертизы, так что здесь был запас специальной ленты для герметизации ёмкостей. Это лента использовалась для того, чтобы генетики могли без тени сомнения утверждать в суде, что содержимое ёмкости не могло быть фальсифицировано в то время, когда на неё никто не смотрел. Мэри запечатала контейнер с результатами продолжающейся полимеразной амплификации и расписалась на ленте.
