Толпа расступилась, давая возможность полиции проехать. Во всеобщей сумятице я вырвался и помчался вдоль аллеи. Кто-то заступил мне дорогу. Я ударил его изо всей силы кулаком, потерявшим всякую чувствительность. Человек упал.
Я рыдал. Одежда на мне была порвана. Я бежал и ощущал на губах вкус крови. Снова я увидел Джо, лежавшего неподвижно в ожидании отправки в морг. Я же продолжал бежать, преследуемый разными болезненными видениями. Затем споткнулся о какую-то изгородь и упал, заполз в густой кустарник и затаился, уткнувшись носом в землю…
Только к полуночи полиция смогла очистить улицу и открыть ее для движения. Полицейские сирены выли беспрестанно.
Какие-то люди пришли и забрали Джо. Я слышал, как кричала мама. Тоска разрывала мне сердце.
О мама, если бы я мог сейчас погладить тебя по голове… Если бы я ничего не сказал Джо, он был бы жив сейчас.
Но я не мог пойти к ней сразу. Оставалось дело, которое нужно было провернуть. Ночь только вступала в свои права, и не все еще было кончено.
Я с трудом поднялся и пошел назад по тихим аллеям. Прохожие мне не встретились. Я вошел в кафе «Счастливое место» и остановился в дверях. Буфетчик поднял голову.
— Проваливай отсюда, малый, — сказал он, увидев мою изодранную одежду. — Ты несовершеннолетний, а сюда вот-вот нагрянет полиция.
Меня мало интересовало то, что он говорил. Я внимательно разглядывал публику, которая располагалась в кабинках.
В одной из них сидел Вердугос с какой-то пышной блондинкой. Перед ними на столе стояло пиво в бокалах. Вердугос чему-то смеялся.
Увидел я и Сэма — худого, с покрасневшими глазами. Его небритое лицо блестело от пота. Он стоял возле бара и наливал себе рому в стакан.
Был там и Пьетро Массинелло со своими крохотными колокольчиками и маленькими собачками. Он сидел на столе и лакал вино из какой-то плошки, задрав кверху рукава яркой рубашки. Колокольчики на нем вызванивали залихватскую мелодию, которая мне казалась грустной. Музыкальный автомат громко выдавал мотив «Ла Компаньера».
Я стоял и смотрел. Мне попался на глаза Джилберт Рамирес — огромный, угрюмый и сильно пьяный. Все кафе как-то болезненно пульсировало, наподобие боли в порезанной руке, которая начинает нарывать и болеть.
Я взглянул на Вердугоса и увидел, что он пьет пиво. Посмотрел на Пьетро Массинелло. Он не пил никогда. Он просто пел и танцевал, да еще дурачился. Сэм, как всегда, пил ром. То был ром особого разлива, который никто больше здесь не пил.
Музыка прекратилась, а я остался стоять в дверях подобно мухе, запутавшейся в паутине. Пот заливал мне лицо, и я усиленно моргал глазами, чтобы он не мешал смотреть.
Сэм обернулся к автомату, шаркая ногами подошел к нему и сунул в прорезь пятицентовую монету. Он не стал ее проталкивать сразу. Там на выбор было двадцать четыре мотива, и Сэм осоловелыми глазами читал названия, выбирая какой-то из них.
Я ждал. Затем подошел к нему сзади на несколько шагов и позвал:
— Сэм.
Он обернулся.
— Ты пьешь ром, Сэм, — сказал я.
— Конечно, я пью ром, — подтвердил он.
— Ты единственный из всех, кого я здесь знаю, пьешь ром.
Сэм захлопал глазами. Я чувствовал, что все посетители кафе смотрят на меня, разглядывая мою фигуру нетрезвыми глазами.
— Конечно, — сказал Сэм. — Я пью ром. Ну и что?
Я сглотнул и закусил губы.
— Значит, это ты перед последними беспорядками вызвал полицию?
Сэм глянул по сторонам.
Я сказал ему:
— Ты, однако, себе на уме. Все думают, что ты просто пропойца, паршивый пьянчужка, никчемный бродяга. Где уж тут догадаться. Никто не станет подозревать старого алкоголика. Вот взгляни на Вердугоса, он ведь похож на человека непорядочного. Но такой тип, как ты… нет. Нет!
— Ты что, шутишь? — спросил Сэм.
Но было видно, что он заволновался.
— Замолчи! Дай мне закончить, — сказал я. — Ты позвонил в полицию и сказал им, где находится тело моего брата Джо. Ты позвонил в полицию для того, чтобы свалить это убийство на хулиганов. Потом ты снова спустился вниз по черной лестнице, а толпа в это время уже возвращалась. Тогда ты подсказал им, что наверху они могут найти еще пачучос… Меня! Ты убийца, Сэм!
— Ты не можешь это доказать и не смеешь обвинять меня в убийстве! Не смеешь, черт возьми!
Я с трудом выдавливал из себя слова:
— Когда ты говорил по телефону, Сэм, в трубку попали капельки твоей слюны. Так происходит со всеми, кто говорит по телефону. Трубка становится слегка влажной. Но после тебя еще остался запах рома, Сэм! Ты — единственный в этом доме, кто пьет ром!
Лицо Сэма исказила злобная гримаса.
— Это ничего не доказывает. Зачем мне было убивать Джо?
— Первым был Пескуарра, — сказал я. — Он пригрозил сообщить в полицию насчет тебя и твоих связей с нацистами. О том, как вы провоцируете беспорядки между группами людей разных национальностей. У тебя было очень много поводов убить Пескуарру. Я как раз находился в его комнате, когда явился ты, чтобы проверить, не осталось ли каких-нибудь вещественных доказательств, которые могли бы тебя изобличить. Ты стащил у Пьетро одну из его рубах с колокольчиками, чтобы кто-нибудь подумал, что раз звенят они, значит, крадучись идет Пьетро. Потом тебе понадобилось избавиться от меня. Ты заметил, что Джо делает что-то внизу, возле бойлера. Ты знал, что я ему все рассказал. Тогда ты убил Джо и сообщил в полицию, что это сделала толпа погромщиков…
Сэм дернулся в сторону, и я ударил его кулаком.
— Ты убил Джо и в то же время создал видимость, будто беспорядки начались с новой силой. В этом и состояла твоя задача с самого начала. Убить мексиканца и вызвать возмущение мексиканцев. Потом, возможно, убить белого человека для того, чтобы натравить белых на мексиканцев. Ты провоцировал беспорядки. А Джо был уже мертв.
Буфетчик направился к нам, обходя стойку.
Я продолжал:
— Потом ты убил Флорианну, поскольку сильно опасался, что я или полиция заставим ее проболтаться. И потому ты сбил ее с ног, а лежа она не могла дышать и умерла. Но это выглядело как еще один несчастный случай…
Я набрал побольше воздуха в легкие.
— Итак, оставался только я, сующий нос во все дырки в этом доме. Ты пытался использовать меня точно так же, как ты использовал Джо, чтобы нацисты смогли перевернуть наш город вверх дном; орудие — беспорядки, белые против цветных. Только мне удалось спастись, Сэм, только я убежал. А ты совершил непростительную ошибку — не подумал о запахе рома в телефонной трубке! Так что теперь мы знаем, кто ты есть, Сэм. И все эти люди лишились жизни только из-за тебя. Трое умерли из-за твоего предательства, Сэм. Стоило это тех сребреников, которые ты получал? Стоило?..
