И – да! – разве не Папа способствовал ухудшению его состояния своими невнятными речами о «плаче потерянных душ»? Скорее всего, это тоже сыграло свою роль. Папины последние слова, затем трагедия, глубокое раскаяние самого Джона в сочетании с эмоциональным потрясением...
Ему просто надо быть осторожнее; надо отнестись к этому спокойно. Такого рода вещи, вероятно, проходят со временем, с обретением душевного равновесия. Во всех остальных отношениях Джон был здоровым человеком и внимательно следил за своей формой: пробегал трусцой пять миль ежедневно, соблюдал диету, много отдыхал... Это постепенно рассосется, пройдет...
«Так что не бери в голову, Джон. Это пройдет. Тебе сорок два, все дурацкие пристрастия остались в прошлом, а тебе нужно думать о карьере».
Джон подался вперед и вернулся к работе над сценарием выпуска. О чем он там думал недавно? Кажется, о возвращении в нормальное состояние.
Незадолго до пяти Карл подъехал к студии Шестого канала на сером «Шевроле» Папы и Мамы Барретов и нашел единственное свободное место на автостоянке для посетителей. Следуя указаниям отца, он направился к главному входу. Бюро регистрации посетителей имело размеры, вполне позволявшие... ну, например, устроить торжественный прием. Оно размещалось в просторном, изобилующем стеклом помещении с высоким потолком, устланное толстым, поглощающим звук ковром; напротив удобного дивана для посетителей стоял телевизор с большим экраном. Конечно, он передавал программы Шестого канала, а в данный момент идущее в записи полемическое ток-шоу, в котором телеведущая брала интервью у какой-то женщины, судя по всему, проститутки.
В центре помещения находилась конторка дежурного, за которой сидела очаровательная девушка, принимавшая звонки по телефону, используя наушники и закрепленный на них микрофон.
– О, вероятно, вы Карл Баррет, – сказала она. Карл улыбнулся. Все понятно. Человека в такой одежде, с такими странными украшениями, с такой фантастической прической было легко узнать и трудно не заметить.
– Точно.
– Я сообщу о вашем приходе. – Девушка сделала короткий звонок, потом попросила Карла вписать свое имя и номер поставленной на стоянку машины в регистрационный журнал.
Затем он принялся ждать, слоняясь по приемной и рассматривая все вокруг. Шестой канал не пожалел сил и средств на оформление этого помещения. Конечно же, здесь находился огромный телевизор, безостановочно показывающий образцы работ студии, но было здесь также и несколько застекленных витрин, наполненных впечатляющими достопамятными вещами, как то: футбольная майка и футбольный мяч с автографами игроков городской футбольной команды; бейсбольная бита и бейсбольный мяч с автографами игроков городской бейсбольной команды; несколько призов, полученных Шестым каналом за достижения в области телевизионного вещания, тележурналистики и спортивной журналистики; фотографии руководителей Шестого канала, встречающихся с высокопоставленными лицами и знаменитостями.
Но по-настоящему внимание Карла привлекла стена, находящаяся за конторкой дежурной секретарши. Здесь висели ярко освещенные, насыщенные по цвету, огромные – в три фута высотой – фотографии талантов и звезд Шестого канала: Хэл Розен, метеосводки; Бинг Дингэм, спортивный комментатор, мастер захватывающего репортажа; Эли Даунс, ведущая программы новостей; Валери Хантер, специальный корреспондент; Дэйв Николсон, специалист по проблемам потребительского рынка; Барри Гог, комментатор.
И конечно, Джон Баррет, телеведущий программы новостей. Карл задержал взгляд на фотографии. Значит, это и есть его отец. Он никогда не видел отца таким. Вот он сидит, подтянутый и элегантный, в темно-синем костюме, белой рубашке и идеально подобранном по цвету галстуке. Его левая рука лежит на столе; правая рука, с зажатой в пальцах авторучкой, покоится на левой. У него такая поза, словно он только что закончил передачу, в которой знакомил телезрителей с важнейшей информацией, и теперь повернулся в сторону, чтобы уделить особое внимание именно Карлу. Спина прямая, плечи развернуты, но при этом в позе не чувствуется напряжения. Безупречно гладкое лицо, острый, проницательный взгляд. Хм-м...Глаза карие. Прежде Карл никогда не обращал внимание на цвет его глаз. Он очень долго стоял перед фотографией, просто всматриваясь в эти глаза, стараясь что-нибудь прочитать в них. Единственная проблема заключалась в том, что глаза эти смотрели не на него, а в объектив.
В конце помещения открылась дверь.
– Эй, Карл!
Это он. Парень с фотографии. На сей раз без пиджака, но в белой рубашке и галстуке. Темно-синем галстуке. Улыбка все та же. Он казался ниже ростом, чем на фотографии. И... ба! У него все лицо покрыто гримом! Карл снова посмотрел на фотографию, на это идеально гладкое, красивое лицо. Возможно, оно кажется таким привлекательным из-за грима. Трудно сказать.
Джон протянул руку.
– Ну как, не заблудился по дороге сюда? Карл пожал руку.
– Да нет... Сразу нашел.
– Отметился в журнале?
– Да. Вроде все в порядке.
– Отлично. Тогда пошли. – С этими словами телеведущий Джон Баррет направился к двери, в которую только что вошел, и Карл последовал за ним. Секретарша наблюдала за ними и, поймав короткий взгляд Джона, нажатием кнопки открыла электронный замок двери. Они прошли по нескольким коридорам, несколько раз свернули и вошли в отдел новостей.
– Джордж, это мой сын Карл. – Они обменялись рукопожатием.
– Эрика, это мой сын Карл. Показываю мальчику, где работает его отец. Они обменялись рукопожатием.
– Эй, Раш. Позволь представить тебе моего сына Карла. Он посмотрит, как мы делаем выпуск. – Они обменялись рукопожатием.
– Джон, видеозапись с места авиакатастрофы не качественная, – сказал Раш. – Ты просто прочитаешь сообщение.
Карл наблюдал, как они совещались – просматривали текст, тыкали пальцем в какие-то строчки, кивали.
– Хорошо... все понял, – сказал Джон. Потом обратился к Карлу: – 0'кей, пойдем, я найду тебе место.
Они прошли мимо многочисленных столов, мимо молодой азиатки, разговаривавшей по телефону, мимо угрюмого парня в роговых очках, печатавшего на компьютере, мимо чернокожего мужчины, который рассеянно постукивал ручкой по блокноту в ожидании вдохновения. Они дошли до грубо сколоченной фанерной стены, окрашенной в тон интерьеру, но все равно откровенно фанерной и грубо сколоченной. Частично ее закрывал длинный, распечатанный на компьютере транспарант, гласящий «МЫ – НОМЕР ОДИН», а остальную поверхность украшали разные наклейки, по крайней мере, до уровня вытянутых вверх рук, – полные календари игр футбольных, баскетбольных и бейсбольных команд и объявления со всей сопутствующей информацией, подписной лист на посещение футбольных матчей, почти целиком заполненный. Несколько газетных вырезок с заметками о студии висели здесь довольно долго и уже пожелтели, но некоторые злободневные карикатуры были новыми – как, например, карикатура, изображающая двух мужчин в офисе: у одного отгрызены ягодицы, а другой спрашивает: «Ну и зачем босс (босс было вычеркнуто и сверху карандашом написано: мистер Оливер) вызывал тебя?»
