рассказывая это на камеру, я понимал, что публично признаюсь в своей глупости, но в данный момент мне
было уже всё равно. – Она медленно, но верно влюбляла меня в себя, беседуя о науке, искусстве, сама
суетилась на кухне, наполняя мой пустой дом теплом и уютом. И я поверил, что Элизабет искренне любит и
что у нас много общего. К тому же не стану скрывать: раньше в меня не влюблялись такие красотки. Потом
она забеременела, и мы устроили грандиозную свадьбу, на которую она пригласила, наверное, половину
Бостона. Я был счастлив как никогда!
После свадьбы наши отношения резко изменились. Она ссылалась на беременность и плохое
самочувствие, но рождение Джес отдалило нас еще больше. Ребенок постоянно находился с няней, а Лиз
проводила время с подругами. Даже в редкие дни, когда жена оставалась дома, у нее находилась масса
причин, чтобы закрыться у себя в комнате. Признаюсь, я порядком уставал от ее эмоционально-лабильного
характера. Она могла безмятежно щебетать, положив свою красивую головку мне на плечо, а через
несколько минут уже гневно кричать на горничную, сдвинувшую ее любимую вазу со своего места. При этом
доставалось и мне, если я позволял себе заступиться за несчастную Августину. Глаза ее гневно сверкали,
лицо искажала гримаса ярости, кисти рук сжимались в кулачки. Даже не сомневаюсь, что она могла ударить.
Возможно, играть не свойственную роль влюбленной жены – это утомительно, и ее нервы не выдерживали.
Через два года я застал ее в гараже с водителем. Лиз получила развод и значительную часть моего
состояния. Чтобы досадить мне, Джес она забрала с собой, однако очень быстро поняла, что ребенок для
нее обуза, к тому же на обольщение следующей жертвы требовалось много времени. Несмотря на то что по
решению суда дочь должна была остаться с матерью, почти постоянно Джес жила со мной. Я любил свою
малышку без памяти и не держал зла на ее мать, подарившую мне это чудо. Когда рос Джим, приходилось
много работать, я видел его лишь по вечерам и в выходные. С Джес же, напротив, я проводил всё свое
время. Именно тогда я ввел в корпорации должность управляющего, лишь бы не уезжать из дома от своей
малышки. Шли годы. Джес росла, и у нее с Лиз появлялось много общих увлечений, таких как шопинг,
модные показы, дорогие салоны красоты. Моя девочка начала отдаляться и всё чаще оставаться ночевать у
матери, а потом и вовсе перебралась в это логово праздной жизни. Я не берусь судить Элизабет. Да, она
питается страстями, но в этом нет ее вины, уж такой ее создала природа.
Лиз преподала мне отличный урок. Она словно надорвала мою Душу, край в месте надрыва задрался,
и каждая новая женщина своим меркантильным интересом больно защемляла изящной ручкой это место,
не давая ему зарасти. Я больше не верю в любовь. Стал осторожнее относиться к людям и немного
зачерствел в плане чувств. Я не хочу накапливать груз потерь, а потом нести его в своей душе остаток жизни.
А Джес… Хочу верить, что она встретит большую любовь, которая откроет ей двери в богатый духовный мир,
способный вытеснить из жизни материальные ценности, которые пока для нее в приоритете.
Зависла пауза. Говорить плохо о дочке я не хотел, а хвалить было не за что.
– Какой там у вас следующий вопрос, мисс Новак? – прищурился я, поправляя очки.
– А после Элизабет были попытки найти свою вторую половинку?
– С возрастом свидания начинают напоминать собеседования, плотские желания отходят на второй
34
план, и ты начинаешь искать, прежде всего, партнера, равного тебе по уму, но при этом не лишенного
природной красоты. И в итоге остаешься один. Боги всегда одиноки, – заметил с иронией я.
– А свою первую любовь помните? – хитро улыбнувшись, спросила Кэрол.
– Сегодня все вопросы будут о любви? – добродушно хмурясь, проворчал я.
– Можете не отвечать, – слегка смутилась девушка. – Обещаю, завтра будут сугубо
производственные вопросы и ни слова о любви.
Возможно, я себе льстил, но мне показалось, что Кэрол со мной заигрывает. Хотя, о чем это я? Если
бы Джим был порасторопней, то моя внучка могла оказаться ровесницей Кэрол.
– Конечно, помню. Я человек не влюбчивый и отличаюсь завидным постоянством, поэтому помню
всех женщин, посетивших мое сердце. Мне было девять лет, когда в нашем классе появилась Синди, я сразу
прозвал ее Синдирелла. Когда в детстве читал сказку о Золушке, то представлял ее именно такой. Карие
глаза, длинные белые локоны и хрустальный смех. Все мальчишки в классе были влюблены в нее, и я не
стал исключением. Без ложной скромности скажу, что у меня была репутация самого умного ученика в
классе, а у Синди не все гладко было с математикой, и я, заливаясь краской смущения, предложил ей
помощь. Мы стали друзьями. После школы я провожал ее домой; по дороге мы кормили в парке уток; я ей
рассказывал о прочитанных книгах. Мы были абсолютно счастливы, несмотря на то что на ее фоне я
выглядел оборванцем. В то время у меня было два комплекта повседневной одежды и один на случай
праздника, а отец Синди работал с Говардом Эйкеном и Грейс Хоппер над созданием первого в мире
цифрового электронного компьютера! Конечно, я ей был не ровня. Так продолжалось почти два года, пока я
не стал подрабатывать на почте. Теперь мы общались только в школе и в каникулы, если родители не
увозили ее на этот период в Европу. В тринадцать лет она стала дружить с парнем из нашей школы. Он был
на два года старше. Высокий, плечистый и уже имел небольшие усики. Сердце мое было разбито, я страдал
и строил планы, как ее вернуть. Но тут судьба дала анестезию в виде нового чувства. Я влюбился в нашу
новую учительницу по биологии. Ей было около тридцати, модная стрижка и большие грустные глаза. Это
была уже совсем другая любовь! Я скрывал и упивался ею в одиночестве. Мне хватало своих собственных
переживаний, о большем я и не мечтал. Она, конечно, всё понимала и бережно относилась к моим
чувствам. Однажды подарила мне плитку шоколада, которую я хранил несколько лет, пока она не
задеревенела.
Рассказывая об этом, я не сводил глаз с горизонта, который на глазах стремительно затягивало
тучами. Огромный сгусток тьмы тяжело висел над океаном. Кэрол перехватила мой взгляд и тоже
повернулась к морю. Ее милое личико не смогло скрыть разочарования. Она растерянно посмотрела на
оператора, который нажал на паузу, заметив наше беспокойство.
– Думаю, у нас в запасе есть еще полчаса, не больше, но в любую минуту может начаться
шквалистый ветер, – предположил он.
