— Если не вынимать цветных линз, не смывать краску с волос, не снимать пластырь с ушей, которые топорщатся, то… Да и кольцо в нос следовало бы вернуть. А то папа обидится. Он у меня аборигенистый малый. Чуть что — сразу копьем.
— Значит, я вас с кем-то перепутала.
— Мне почему-то тоже временами кажется, что ты меня с кем-то перепутала, — серьезно произнес он. — Мы идем в метро?
— Ни-за-что! — рассмеялась она. — Я собиралась вывести тебя на Лиговку, там машину легче остановить. Мы сядем на заднее сидение и будем целоваться…
— А со мной ты не будешь целоваться? — сунулась между ними какая-то пьяная рожа в шляпе. — Нет, правда, ну чего тут такого смешного. Я бы согласился…
Это было настолько неожиданно и смешно, что Сергей подхватил Ализу за талию, и они быстро пошли по Невскому. «Шляпа» что-то продолжал за их спинами бубнить, но когда Сергей обернулся, сзади уже никого не было.
В машине она поцеловала его всего один раз, но так, что сжало горло, а затем развалилась на сиденье и начала рассказывать какую-то чушь о голодном детстве и материпроститутке. Они не могли убежать от работы — постоянные тренировки, постоянные игры и перевоплощения. Сергей равнодушно слушал ее минут десять, а затем тоном шестерки, в лучшем случае — шестерки с половиной, вяло понес откровенную ахинею для водителя:
— Киса, не пудри мне мозги, твое детство прошло в юрте, и к вам в гости шлялся за дармовым вяленым мясом геолог, отсюда ты, как колобок, на славу и выпеклась в шкурах возле костра…
Когда кто-то пытался по внешности Ализы определить национальность, говорили разное, но чаще пытались поселить ее предков в Китай, Корею и другие дальневосточные регионы. Она смеялась, подделываясь под актрис с азиатскими чертами, но в большинстве операций и выходов на «цель» работала под кодовым именем Джоан. Альтернативным вариантом служила рыжая стерва. Ей хватало парика и голубых линз, чтобы стать полноправной европейской леди.
В принципе, их треугольник как раз и сложился на любви к кино. Как потом подтвердили специалисты, психологически верной оказалась методика внешней подгонки под хорошо знакомую мордень — «лицо с экрана». Особенно классно это проскакивало, когда группа работала с отморозками. Те, кроме того, что умели распускать пальцы, любили смотреть видики и ничего другого не признавали, поэтому на Джоан клевали, не сразу понимая — почему. Игорь с Сергеем тоже пользовались чужими лицами. Игорю вообще было просто, он и без грима напоминал Дольфа Лундгрена.
Сергею было чуть сложнее, но Ализа быстро и ловко с помощью фена и расчески открывала ему лоб, устраивая на его голове художественный беспорядок, и с добавлением голубых линз он становился очень похож на Кристофера Ламберта, если, конечно, не забывал хитро посмеиваться, слегка приоткрывая рот. Сходство, конечно же, не подгонялось до стопроцентной идентичности. Достаточно было нескольких характерных черт, которые, давая намек, загоняли собеседника в тупик. Он понимал, что где-то кого-то видел, но не всегда вспоминал, где и когда. Решались одновременно две задачи: человек думал не о том, что в данный момент следует говорить, и тут «хамелеону» достаточно было ниточки, за которую стоило потянуть, чтобы выудить нужную информацию. И еще человек не концентрировал внимания на остатках индивидуальной, то бишь настоящей внешности, а все время думал только о схожих экранных чертах, поэтому, сталкиваясь буквально через пять минут с «хамелеоном», изменившим внешность, он не узнавал его.
Кроме того, каждый «хамелеон» имел с десяток индивидуальных масок, которые использовались чаще других. Так, Сергей очень часто пользовался «лицом» Есенина, и однажды его даже пригласил позировать какой-то художник.
Третьим любимым вариантом Сергея был темный парик ежиком, темная щетина и коричневые линзы — получался водитель-хачик…
Сергей расплатился, помог Ализе выбраться из машины. Пока ждали лифта, он продолжил свои размышления.
На самом деле Ализа родилась под Семипалатинском в семье высокого темноволосого казаха, работавшего там, где работать никому не следовало, и курносой рязанской голубоглазой хохотушки, учительницы начальных классов. Было у родителей пятеро детей, из которых сейчас остались только две дочки — Ализа и ее младшая сестра, жившая с мужем в Сочи. Мужчины оказались слабы в их роду и с последствиями радиации не справились. Ализа жила в Питере с матерью, которая из хохотушки превратилась в «несносную ворчливую старуху», а о братьях и отце вспоминать прилюдно не хотела. Раз в год она заказывала в церкви службу, поскольку считала себя стопроцентной христианкой, и обязательно брала с собой и Сергея, и Игоря. Иначе не могла. Иначе она не была бы той Ализой, какой ее любил Сергей, той, на которую с завистью засматривались многие. Когда они были втроем или она «работала» с Игорем, таких любопытных было гораздо меньше. Сергей не производил впечатления человека, у которого на лице написано «давай-давай, подойди и получишь причитающееся», что легко читалось на лице Игоря. Сергей тоже мог наподдать — того требовала сама работа, — но не грешил мордобоем без крайней нужды. А вот Игорю нравилось подстроить все так, чтобы на него «нарвались».
Когда же кавалеров — Сергея или Игоря — не было поблизости, Ализа легко расправлялась с обидчиками сама. Сергей не раз обращал внимание на то, что Ализа в драке вела себя крайне жестоко и, если могла, всегда ломала противнику лишнюю косточку.
Когда они ввалились в квартиру, мать вылезла из комнаты якобы пошла на кухню сделать себе чай — и с нарочитой манерностью в сотый раз за последние три года поинтересовалась:
— Я все-таки надеялась, что вы, Сергей, хоть сегодня привезете свою жену и познакомите со мной.
Этим снежным апрельским вечером Сергей ничего не ответил, даже не рассердился. Промолчала и Ализа, пропустив замечание матери мимо ушей. Но тут же неожиданно ущипнула Сергея.
— Вы что-то сказали? — перепросила пожилая дама. Выглядела она для своего возраста очень неплохо. И не позволяла себе расслабляться.
Сергей за все время их «колючего» общения ни разу не видел ее в домашнем халате и с непричесанными волосами. А она, надо отметить, неоднократно заставала дружка своей дочери, сидящего на кухне в трусах.
— Обязательно выполню вашу просьбу в следующий раз.
— Обещания, обещания, — проворчала мать Ализы и пошла на кухню. — Сейчас вам освобожу место. Вы ведь пьянствовать будете?
— Мам, хочешь чего-нибудь вкусного к чаю? — Ализа достала коробку с набором восточных сладостей, подошла к матери и поцеловала в щеку.
