— Что-то, наверное, есть… Берегись!
Питер ударил пикой. Лодку качнуло — водяной слон ушел на глубину.
— Весло! — крикнул Питер.
Он уже вовсю греб, когда замешкавшийся Йорис наконец засуетился. Мальчишка сунул другое весло в воду, едва не уронив его за борт. Питер что-то прорычал сквозь зубы. Лодка неслась вперед, легко раздвигая воду. «Нужно было рискнуть раньше, — подумал Питер. — Всего час такой гребли, даже полчаса, если удастся выдержать темп, — а там прибрежное мелководье, слон не сунется…»
— Йорис, не части! Вера, парус!
Вера торопливо спустила кливер, выгнувшийся назад от встречного воздушного потока. Она пыталась подгрести рукой, пока Питер не прикрикнул на нее, чтобы не кренила лодку. Быстрее! Быстрее! Вера закусила губу. Существует то, с чем можно смириться, и то, с чем нельзя, что запрещено древними законами жизни, трепещущей в каждом кусочке плоти, законами, берущими свое начало от миллионов поколений бессмысленных тварей, от первых студенистых комочков на дне мелководных лагун, от червей и панцирных рыб — ползающих, роющихся в иле, жрущих и прячущихся, чтобы в свою очередь не быть сожранными, потому что это-то и есть самое страшное. Можно погибнуть от голода, сгинуть в болоте, поскользнуться на краю сторожевой площадки донжона и сорваться с криком вниз, но нельзя смириться, представив себя в пищеварительной вакуоли гигантской амебы, мерзкого создания полумертвой планеты… Ну же! Быстрее!
— Догонит? — спросила она, обернувшись.
Питер утвердительно кивнул между двумя взмахами.
Жаль, что он никогда не врет… Вера прекрасно понимала: догонит. Эта тварь принимает в воде любую форму и невероятно сильна и стремительна. Но сейчас как никогда хотелось услышать обратное.
— Стоп! — выдохнул Питер.
Лодка, вильнув, ушла вбок. По волновому следу было хорошо видно, как там, где она только что проплыла, под водой проскользило громоздкое тело. Гораздо быстрее, чем лодка.
— Мало тебе? — злобно выкрикнул Питер. — Еще захотел?
В десяти шагах от них из воды поднялся бугор и с шумом исчез. Лодку закачало на волнах.
— Влипли, — хриплым и низким голосом проговорила Вера. — Господи, как влипли…
— Ты хорошо плаваешь?
— А какой смысл? — Веру передернуло.
— Я, кажется, тебя спросил, — напомнил Питер. Расставив ноги, он пытался привстать, пристально вглядываясь во что-то впереди.
— Наверно, плаваю… Меня когда-то папа учил — там еще, на Земле… Море помню, ласты…
— В километре от берега есть островок, его отсюда не видно. Крохотный такой, низкий; когда сильные дожди, его вообще затапливает. По идее, сейчас он прямо по курсу. Если нас опрокинет, бери на палец правее башни и жми что есть силы.
— Ничего другого нельзя сделать? — спросила Вера.
Питер дернул плечом.
— Драться можно. Или молиться. Но вряд ли это поможет.
— А плыть — поможет?
— Слон не кинется на всех сразу, — ответил Питер. — Возможно, один из нас имеет шанс.
Вера покачала головой:
— Холодно, ногу сведет. И вообще, я так не хочу.
— Дура! — тонким голосом крикнул Йорис и всхлипнул. — А он тебя спросит, хочешь ты или нет?
— Сам дурак! Трус!
— Тише, вы… Жить надоело?
— Дура конопатая!
— Трус! Трус! Проверь — штаны сухие?
— Тихо, я сказал!
— Бей!..
Лодка резко накренилась — слон атаковал снизу. Неестественно большое, прозрачное, скрывающее в себе серые, как пищевая паста, мутные комки, ворочалось под килем, пучилось, выдавливая лодку из воды. Потеряв равновесие, коротко вскрикнула Вера, ударившаяся о шпангоут больной рукой. Взвизгнул Йорис. Опасно перегнувшись через борт, Питер пырнул пикой раз, другой… На третьем ударе рвануло так, что пика едва не выскочила из рук, но слон все же отступил, ушел на дно. Лишь вода рябила и пузырилась там, где он только что погрузился — на целую минуту, а если очень повезет, то и на две.
— Весло!.. — скомандовал Питер.
— Потри-ка мне спину, — попросил Илья.
Дэйв шлепнул его мочалкой по спине и с остервенением начал тереть.
— Легче! Легче! Озверел?
Дэйв выругался.
— Хорош банный день, — сказал Маркус. — Мыла нет, горячей воды нет. Песочком потереть кого-нибудь?
Людвиг опрокинул на себя ушат воды.
— Все-таки чуть теплая… Что ты хочешь от сырого торфа? Я еще когда говорил: нужно от котла трубы провести, чтобы теплообменник был в башне. Тогда была бы горячая. И синтезатор работает хуже некуда — с мылом и то проблемы.
— У Лоренца небось есть. Только он не моется.
Кто-то прыснул.
— Он моется по ночам, — возразил Уве. — За «махер» свой дрожит. Так при кобуре и стоит под душем — себя трет и кобуру надраивает…
— Хе-е…
— Кто полотенце взял? Здесь висело.
— И из пасти у него воняет, как из…
— Зубы гнилые, оттого и бесится. Все болезни от зубов.
— Кстати, о душе. Сейчас моя очередь.
— Нет, моя!
— Протри глаза. За Дэйвом я занимал, потом Киро. А тебя здесь вообще не было.
— Чего-о?
— Ничего. Давно в глаз не получал?
— Эй! Эй! Этого еще не хватало!
— У кого мое полотенце?
— Людвиг, ты истинный тевтон. Чья сейчас очередь?
— Запереть бы Лоренца снаружи, пускай в обнимку с кобурой посидит здесь денек-другой, умнее станет…
— Да он дверь прожжет!
— А откуда ты знаешь, сколько у него зарядов? Может, правда ни одного? А если два, так и на дверь хватит, и на тебя, умника, еще останется. В который раз об этом говорим. Надоело.
— Ладно вам, куда полотенце дели? Холодно же.
— Что?
— Да вот Пупырь полотенцем интересуется.
— Его вытереть никакого полотенца не хватит. Так высохнет.
— Совсем холодная пошла…
— А канючил-то как: с Питером, мол, хочу уйти! Сидел бы сейчас, деточка, в грязи по маковку и лапу сосал.
— Я не канючил!
— Нет, серьезно. Я сегодня целый день думаю, где они могут быть. Если разбили лодку, значит, идут берегом.
— Ха, берегом! Там болота бездонные!
— Положим, бездонных здесь не бывает. Вот за кряжем на юге — там да… Островки опять-таки, переночевать есть где. Мокроступы сделают, пройдут. От червей Питер отобьётся. Он мне сам говорил, что дней за десять пройти можно. И потом, у них просто нет другого выхода.
— Это если лодку разбили… Ладно, ты не мели, а дело говори. Что ты предлагаешь? Встречную экспедицию?
— Догадливый…
— Лоренц тебе такую экспедицию устроит! Торфа давно не нюхал — соскучился? Нужна его превосходительству экспедиция, как же! Он и Веру, и Йориса спишет со спокойной душой, лишь бы Питер не вернулся…
