Лыжные трассы были тоже хоть куда, на склонах круглый год лежал снег, его обновляли каждую ночь, а благодаря проложенным в земле холодильным трубам он не таял. Тысячи людей, сохраняя десятиметровый разрыв, съезжали по откосам вдоль специальных направляющих, чтобы приземлиться затем в гигантских горах поролона. Опытные спортсмены, однако, могли пользоваться свободными лыжнями, где они в своих обтекаемых костюмах развивали скорость до ста пятидесяти километров в час. Был здесь и огромный кран, готовый мгновенно подхватить упавшего и перенести его в автомобиль «Скорой помощи», прежде чем по лыжне съедет следующий.
Горный массив прорезали глубокие ущелья, по которым мчались кипучие пенные потоки. Они вливались в большой бассейн, откуда насосы по трубопроводу снова перекачивали воду наверх. Настоящий рай для байдарочников: за двадцать минут скоростного спуска им предстояло осилить хитроумнейшие препятствия и опаснейшие изгибы. Была учтена и вероятность несчастного случая- один процент, — так что многочисленные зрители с фотоаппаратами, толпившиеся на многочисленных мостиках, не оставались внакладе. Обязательная защитная одежда и та иной раз не спасала — бывали раненые, некоторые даже гибли; приходилось с этим мириться, ведь десятки спортивно-научных исследований доказывали, что при полном отсутствии несчастных случаев интерес к соответствующему спорту гаснет.
Но самым чудесным, вне всякого сомнения, был полет на дельтаплане-свободно паришь высоко над фантастическими горными кряжами, отъединенный от всего предметного, как созданного природой, так и искусственного, опускаешься невесомой пушинкой из мглы верхних слоев, плывешь по воздуху в легонько поворачивающемся аппарате, утопаешь в мягком кресле, будто в колыбели, а в то же время тебя обвевают все ветры, и обзор без помех, если не считать нескольких тросов-расчалок перед глазами.
У Гаса были права третьей категории, что позволяло ему летать на двухместном дельтаплане с неподготовленными людьми. Правда, сидеть сложа руки пассажир не мог. Скользил ли аппарат в атмосферном течении, закладывая плавные виражи, уходил ли от клубов удушливого дыма, отдавался ли на волю восходящих токов воздуха — в любой ситуации крайне важно было, чтобы попутчик с полуслова слушался пилота, понимал его, умел предугадать его команды и исполнить их прежде, чем они будут высказаны вслух. Гас пробовал летать с коллегами, которых ему рекомендовали, но ни в одном из них не находил столь чуткого отклика, как в Барри, вот братья и встречались каждый уик-энд, чтобы испытать высокое чувство полета и парения.
Впрочем, первоначальный восторг мало-помалу остывал, братьям уже было недостаточно спокойно опускаться к земле, недостаточно обводить взглядом кварталы домов, которые лепились внизу, маленькие, ничтожные, пыльные. Теперь им доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие выполнять все более дерзкие виражи, ненадолго переходить в пике, чтобы, нарастив таким образом скорость, снова взмыть «в гору», подняться ввысь и повторять все это до бесконечности. Обретенная уверенность, владение приборами, балансирование на грани риска- вот что наполняло их радостью.
Среди ограничений, которые они обязаны были соблюдать, особенно раздражали рамки секторов. Прекрасно владея своим летательным аппаратом, они теперь могли бы совершать куда более дальние полеты. Гас, тот вообще считал, что, если половчее использовать восходящие ветры, можно покрывать любые расстояния, надо лишь хорошенько подготовиться. На худой конец, есть ведь еще и вспомогательная реактивная система; в нескольких учебных полетах они опробовали ее и выявили, какие в ней таятся энергетические резервы. И хотя они неизменно обсуждали подобные предприятия только в шутку, замысел день ото дня становился все конкретнее, терял черты утопии-достаточно легкого импульса извне, и он осуществится.
И вот такой импульс наконец появился, настал миг, когда жажда свободы одержала верх над всеми сомнениями и страхами. Гас закончил двухгодичную техническую специализацию и получил направление на курсы ракето-летчиков. Для него начиналась новая жизнь, время исполнения желаний, время, когда он сумеет показать, на что способен… Колледж с его суровым распорядком, бессчетными правилами и запретами остался позади; к Гасу все это более не имело касательства. Для Барри дело обстояло совершенно иначе-его вновь ждала разлука с братом. У него еще были впереди экзамены и тесты накануне заключительного этапа обучения, который Гас только что завершил. Но Гасов энтузиазм передался и ему, как раз в последнее время они снова сблизились, и Барри был уверен, что нынешняя разлука ненадолго, время пролетит быстро, как и все прежние жизненные периоды без старшего брата.
В последний раз лифт привез их на вершину искусственного горного массива, они надели комбинезоны, шлемы, вышли на стартовую площадку и пристегнулись ремнями к сиденьям дельтаплана. По знаку Гаса крюк, к которому был подвешен аппарат, заскользил по направляющей, все быстрее, быстрее, — и вот уже они, словно торпеда, выброшены в поднебесье. Здесь наверху всегда клубилась мгла, но в этот день пелена смога поднялась довольно высоко, и с первых же мгновений полета среди черных туч копоти, клочьев серного дыма, полос масляной взвеси и вихрей мельчайших частичек алюминиевых окислов, вырывавшихся из труб бокситовых фабрик, они нет-нет да и видели далеко внизу город, расчерченный на квадраты, протянувшийся на юго-юго-запад, к горизонту. Граница сектора приближалась слишком быстро- кстати, они вышли к ней на гораздо большей высоте, чем предписывала инструкция. Не сговариваясь, оба вдруг решили, что «великий» полет, который никогда не казался им выполнимым, именно сейчас должен стать реальностью. С этой минуты они действовали абсолютно синхронно, без малейшего труда, как и рассчитывал Гас. По легкому мерцанью в просвете туч нашли очередной восходящий поток-над ядерной теплоцентралью, из градирен которой поднимался теплый воздух. Они не обманулись в своих ожиданиях: поток был достаточно силен и помог им набрать высоту; если б не смог, можно было бы взлететь еще выше. А так пришлось выйти из спирали и снова взять курс на юго-юго-запад.
Пока они летели над городом, на пути то и дело встречались заводы, испускавшие мощные столбы теплого воздуха и отработанных газов, которые увлекали за собою все, что в них попадало, — массы пыли, золы, каких-то склеенных маслом крупинок, мельчайшие капельки различных химических отходов, но, хотя в горле першило и дышать было нечем, Гас и Барри упрямо шли на риск, используя эти потоки по максимуму.
