- Когда умрешь, это уже неважно.
- Может быть, но ты сам должен это знать, Рэй.
- Что?
- Про себя. Ты в самом деле не знаешь этого? В самом деле?
Глава 9
"Отлично, парень, вот тебе вопрос - прямо в десятку!"
Аллен Ладден
В час дня Гэррети опять подвел итоги.
Пройдено сто пятнадцать миль. Они были в 454 милях к северу от Олдтауна, в 125 милях от Огасты, столицы штата, в 150 от Фрипорта (или больше... Он боялся, что от Огасты до Фрипорта дальше, чем двадцать пять миль), а это уже две трети расстояния до границы Нью-Хэмпшира. Похоже было, что они дойдут.
За девяносто минут никому не выписали пропуск. Они шли по однообразным сосновым лесам, миля за милей, краем уха слушая приветствия. К тупой боли в ногах Гэррети добавились острые уколы в левой икре.
Потом, ближе к полудню, когда жара достигла пика, ружья заговорили опять. Парень по фамилии Тресслер, номер 92, получил солнечный удар, и его застрелили, когда он лежал без сознания. Другой участник вдруг упал в конвульсиях и бился на дороге, издавая непонятные звуки распухшим языком, пока его не нашла пуля. У Ааронсона, номер 1, обе ноги схватило судорогой, и он был застрелен на белой линии, когда стоял, как статуя, подняв вверх напряженное лицо. А через пять минут еще один парень упал без сознания. "Так будет и со мной, - подумал Гэррети, обходя распластанное на асфальте тело. На лбу у парня, которого он не знал, блестели крупные бисеринки пота. - Так будет и со мной, я больше не могу, я не переживу этого".
Ударили ружья, и мальчишки, сидевшие под тентом возле дороги, бешено зааплодировали.
- Хоть бы Майор появился, - сказал Бейкер. - Я хочу видеть Майора. - Что? - механически спросил Абрахам. Он сильно сдал в последние часы.
Глаза впали в глазницы. Лицо покрылось синеватой щетиной.
- Я наплюю ему в морду.
- Расслабься, - посоветовал Гэррети. С него уже сняли все три предупреждения.
- Сам расслабься, - буркнул Бейкер. - Погляжу я на тебя.
- Зря ты так про Майора. Он ведь тебя не заставлял.
- Заставлял? Он убивает меня, вот и все!
- Это не...
- Заткнись, - сказал коротко Бейкер, и Гэррети послушался. Он почесал шею и взглянул на раскаленное добела небо. Его тень уродливым карликом скорчилась у ног. - Прости, - сказал Бейкер. - Зря я кричал. Мои ноги...
- Ладно, - сказал Гэррети.
- Это со всеми происходит. Может, это хуже всего.
- Знаете, что я хочу сделать? - спросил Пирсон.
- Наплевать в морду Майору, - предположил Гэррети. - Все хотят наплевать в морду Майору. Как только он приедет, мы набросимся на него и...
- Да нет, - Пирсон шагал, как человек в последней стадии опьянения.
Голова его едва не падала на плечо. - Майор тут ни при чем. Я хочу просто пойти в поле, лечь и закрыть глаза. Просто лежать среди пшеницы...
- В Мэне нет пшеницы, - уточнил Гэррети. - Это просто трава.
- Ну, в траву. И читать стихи сам себе.
Гэррети порылся в поясе, нашел печенье и стал грызть его, запивая водой.
- Чувствую себя решетом, - пожаловался он. - Пью воду, а через две минуты она выступает у меня на коже.
Ружья грянули снова, и еще одно тело безжизненно рухнуло на асфальт. Сорок пять, - сказал Скрамм, подходя к ним. - Этак мы и до Портленда не дойдем.
- У тебя что-то с голосом, - заметил Пирсон с осторожным оптимизмом. Похоже, я подхватил лихорадку, - жизнерадостно сказал Скрамм.
- Господи, как же ты идешь? - с благоговейным страхом спросил Абрахам.
- Как я иду? Посмотри на него! Хотел бы я знать, как он идет! он ткнул пальцем в сторону Олсона.
Олсон молчал уже два часа. Он не дотронулся до фляжки. Все с завистью глядели на его почти полный пояс. Глаза его, цвета темного обсидиана, смотрели прямо вперед. Губы высохли и растрескались, и из них высовывался язык, как дохлая змея из пещеры. Язык Олсона был грязно-серым.
Как глубоко он зарылся? Гэррети вспомнил слова Стеббинса. На мили? На световые годы? Ответ был: слишком глубоко, чтобы увидеть это. И чтобы выбраться.
- Олсон! - тихо позвал он. - Олсон!
Олсон не отвечал. Двигались только его ноги.
- Хоть бы язык убрал, - нервно сказал Пирсон.
ДЛИННЫЙ ПУТЬ - продолжался.
Леса расходились, уступая место лугам, и опять сходились. По обочинам стояли восторженные зрители. Появлялось все больше плакатов с именем Гэррети. Но его это уже мало интересовало - он слишком устал. Скоро он устанет настолько, что не сможет говорить с другими. Лучше действительно уйти в себя, как малыш, завернувшийся в ковер. Так было бы проще.
Он облизал губы и отпил немного воды. Они прошли зеленый указатель, извещающий, что до Мэнского шоссе осталось сорок четыре мили.
- Вот оно, - сказал он неизвестно кому. - Сорок четыре мили до Олдтауна.
Никто не ответил, и Гэррети подошел к Макфрису и опять пошел радом с ним. Тут начала кричать женщина. Движение на дороге было остановлено, и толпа окружала их с обоих сторон, крича и размахивая плакатами. Кричавшая женщина была грузной и краснолицей. Она пыталась перелезть через канат ограждения и кричала на полицейских, которые держали ее.
"Я знаю ее, - подумал Гэррети. - Откуда я ее знаю?"
Синяя косынка. Блестящие глаза навыкате. Платье цвета морской волны.
Все это было знакомо. Одной рукой женщина вцепилась в лицо полицейскому.
Брызнула кровь.
Проходя мимо, Гэррети узнал ее. Конечно, это была мать Перси.
Перси, который пытался убежать в лес и был застрелен с первым же шагом.
- Где мой сын? - кричала она. - Отдайте моего сына!
Толпа с энтузиазмом приветствовала ее. Маленький мальчик плюнул ей на ногу и поспешил прочь.
"Джен, - думал Гэррети, - Джен, я иду к тебе, и черт с ним со всем.
Клянусь, что я дойду". Но Макфрис был прав. Джен плакала, она умоляла его изменить решение:
"Пожалуйста, Рэй, я не хочу тебя потерять, это просто убийство..." Они сидели на скамейке за эстрадой. Это было месяц назад, в апреле, и он обнимал ее за талию. Она надушилась духами, которые он подарил ей на день рождения. Этот запах, томный и таинственный, пьянил его. "Я должен идти, - говорил он. Должен, ты просто не понимаешь".
"Рэй, это ты не понимаешь, что делаешь. Рэй, не делай этого, я люблю тебя".
"Что ж, она была права. Конечно, я не понимал, что я делаю.
Но я и теперь не понимаю. Черт меня побери, я и теперь не понимаю. Вот и все".
- Гэррети!
Он тряхнул головой, пробуждаясь от своих мыслей. Рядом с ним шел Макфрис.
- Как ты?
- Нормально, - неуверенно ответил Гэррети. - Кажется, нормально.
- Баркович спятил, - с довольным, видом сообщил Макфрис. - Говорит сам с собой. И он хромает.
- Ты тоже хромаешь. И Пирсон.
- Да, правда. Но Баркович... Он все время трет ногу. Похоже, он растянул мускул.
