Ударило крысиным духом, Серый дернулся, но Стас держал крепко. Нащупал на стене выключатель, щелкнул.
Неяркий красный свет. Рыжик, Лобастый, Белоснежка, Ушастик и Скалолазка – все тут как тут. Полукругом, радостно щелкая по полу хвостами.
– Добро пожаловать на крысярню, сир Грей.
Стас опустил шимпанзе на изъеденный паркет и подтолкнул к крысам. Серый вцепился в кевлариновую штанину железной хваткой.
– Свой! Беречь! – скомандовал Стас.
Крысы послушно засеменили вперед, к Стасу и к Серому. Серый заблажил и попытался забраться по ноге Стаса, как по дереву.
Стас обнял шимпанзе.
– Ш-ш… Не кричи, все хорошо…
Блин… Надо было раньше его познакомить с личной гвардией. Этот шерстяной сутки простоял на карнизе, отбиваясь арматуриной от диких крыс. Такое долго не забывается…
– Спокойно, Серый, спокойно… Эти не укусят. Это наши крысы, ручные. Понимаешь?
Стас поймал взгляд Серого, потрепал по макушке.
Надо, чтобы Серый привык к ним. Хоть чуть-чуть.
Иначе кого-то придется здесь оставить – его или крыс. А так как без крыс выбраться отсюда будет проблематично, то выбор невелик…
– Все? Успокоился? Молодцом, Серый. А теперь давай-ка вниз, спокойно…
Серый хватался за руки, но Стас все-таки опустил его на пол. Глаза у шимпанзе были такие, словно его не на пол ставили, а в бездонный колодец спихивали.
Но крысы всего лишь с интересом обнюхали нижние лапы Серого и вернулись на исходную позицию.
Стас разжал пальцы Серого на штанине, осторожно отступил – Серый замер, не спуская глаз с крыс. Но, кажется, уже не так испуган.
– Молодей, Серый. Молодчина.
Стас шагнул к мискам. Распечатал и рассыпал два пакета с кормом.
– Давайте, ребятки, сегодня день будет тяжелый.
Уговаривать ребяток не пришлось. Поджаренные кусочки весело захрустели на модифицированных резцах.
Дом вздрогнул. Следом долетел тупой металлический скрежет.
Серый взвизгнул и крутанулся, словно собирался броситься к Стасу. Крысы подняли морды.
– Все нормально, ребята, доедайте.
Похоже, гэбэшники наконец-то сообразили, что единственный способ войти в дом – протаранить дверь.
Стас достал из рюкзака тепловизор и натянул его на голову. Подтянул ремни, чтобы держался получше.
В дверь долбануло еще раз. На этот раз сильнее.
Пора. Дверь крепкая, но так ведь и гэбэшники не легковушкой ломятся. Долго дверь не выдержит. Стас всунул руки в лямки рюкзака, подцепил и усадил себе на живот Серого – тот с готовностью обхватил грудь всеми четырьмя лапами и повис, как кенгуренок.
Выключил свет.
В комнате стало темно. Совершенно – окон здесь не было. Серый на животе вздрогнул.
– Придется потерпеть, Серый. По подземельям с фонариками ползают только смертники…
Стас включил тепловизор. В комнате стало светло – по крайней мере, так казалось через дисплеи тепловизора.
Только все вокруг стало совсем другим. Стены, пол, – все это было черным и каким-то очень далеким, почти – плоским, словно комната была не квадратной, а сферической. На правой стене светились две красные размытые полосы – там, где в стене проходили трубы отопления. Прогревшийся бетон вокруг труб хорошо светился в инфракрасном диапазоне, как и все, излучающее тепло.
Пол теперь не казался изрытым – все дерево было одной температуры, глазу было не за что зацепиться, и пол казался плоским. Зато на нем стали видны следы – тысячи следов крысиных лапок, от едва красноватых до почти желтых.
Теплые лапки оставляли на дереве следы, и таяли они долго. Хороший тепловизор брал след через несколько минут. А если след человеческий, то и через полчаса…
Стас обернулся. Остроносые следы от “казаков” лежали на полу яркими желтыми стрелками. Если у гэбэшников есть тепловизоры, сразу поймут, куда ушел.
Впрочем, это они поймут и без тепловизора. Не дураки они все же.
А вот сунуться следом едва ли рискнут. По тем же причинам.
Стас нагнулся над плитой, заблокировавшей вход в подвал. Сдвинул ее. Во тьме внизу виднелась красноватая цепочка следов – недавно здесь пробегала крыса. И черт ее знает, какая – цивильная, из отряда “друзей” Арни, или дикая. Цивильные крысы не угроза. Скорее, защита.
Только поди определи по следам, какая она была, цивильная или дикая…
– Лобастый! Белоснежка, Рыжик! Вперед!
Три твари всех оттенков зеленого – цвета в дисплеях тепловизора рисовались в зависимости от температуры излучения от черно-красного для холодных тел до ярко-синего для обжигающе горячих – проскользнули под ногами и спрыгнули вниз.
В тепловизор все выглядит иначе, но особенно интересно наблюдать за живыми телами, которые не только греются, но и выделяют тепло сами, неравномерно остывая… Все это, незаметное обычным глазом, в тепловизор видно. Без привычки просто сбивает с толку.
Зато если привыкнуть, вселенная становится куда разговорчивее. Например, сразу можно различить среди крыс мальчиков и девочек. Различия физиологии в тепловизор видны великолепно.
В дверь снова ударило и через секунду грохнуло еще раз, уже не так сильно. Точнее, грохнулось. Выбитая дверь рухнула внутрь.
– Ушастик, Скалолазка! Тыл!
Еще две зеленые твари спрыгнули вниз, но отбежали в другую сторону. Стас сел на пол, нащупал ногами стальную лестницу – холодная лестница была едва заметна на фоне такого же холодного пола и стен подвала – и стал спускаться.
За дверью, в холле первого этажа, уже топало, бряцало, раздавались зычные команды и рапорты о том, что впереди чисто…
Ну что же…
Прощай, home, sweet home. Кто знает, не навсегда ли…
Стас задвинул над собой плиту и спрыгнул вниз.
Прошло то время, когда Москва подземная воняла. За двадцать лет все, что могло гнить, давно разложилось. Да еще морозец опять ударил – весна, называется! Лишь иногда в нос бил резкий, будто шершавый, запах крысиного дерьма, но таких мест было немного.
Под ногами скрипели ледовые корочки, мимо плыли темные-темные, едва различимые, стены. Холодные – кто их будет тут греть? – и оттого совсем темные.
Хруст под ногами, стены, потолок, хруст под ногами… И эхо от шагов, дробящееся на сотни затихающих звуков, отскакивающих от обледенелых стен…
Словно всю жизнь так вот идешь, и ничего больше нет в мире, кроме этих стен и ледовой крошки под ногами…
Подвал дома остался где-то далеко, словно в прошлой жизни. Одни ходы и туннели.
Сначала они были маленькие, с трудом протиснешься, даже согнувшись в три погибели. Потом просторнее, в них уже можно было идти почти выпрямившись. Теперь совсем здоровые, можно даже посадить Серого на плечи, чтобы дать отдохнуть пояснице – мелкий-то он мелкий, но когда то и дело приходится пригибаться, даже лишние пятнадцать кило, висящие на груди, через полчаса превращаются в неимоверную тяжесть.
