Вдали, за шеренгами лабораторных установок, показался Аполлон — элегантный красавец с угловатыми контурами, любимое его детище.
Карпоносов приблизился к белковому и медленно обошел массивную фигуру, неподвижно стоящую на пологом возвышении. В течение многих лет обучения Иван Михайлович имел дело с роботом, и сейчас конструктору показалось, что Аполлон даже внешне чем-то похож на него. И все-таки, что ни говори, Аполлон останется машиной, подумал Иван Михайлович с неожиданной грустью. Пусть умной, невероятно сложной, самой совершенной в своем роде, но все равно машиной.
Конструктор улыбнулся внезапно пришедшей в голову мысли. Удачное имя выбрали они своему детищу! Пожалуй, среди себе подобных робот и впрямь будет выглядеть Аполлоном — красавцем из красавцев.
Мощное прямоугольное туловище. Крепкие и быстрые конечности, легко сгибающиеся в сочленениях. Упругие и чуткие многопалые руки-щупальца… А как прекрасно смотрится чубчик антенны на макушке!
Карпоносов вздохнул. Он понимал, что ему не придется проследить весь путь Аполлона. Роботы такого класса, по компьютерным расчетам, смогут — даже при предельных нагрузках — существовать долго, лет триста — четыреста.
— Сколько дел предстоит совершить Аполлону… И как важен для него какой-то общий принцип, которым он мог бы всегда руководствоваться в этих делах. — Он и не заметил, как вслух пробормотал эти слова.
Подойдя к пульту, Карпоносов протянул было руку к верньеру, чтобы включить биоритмы Аполлона, но тут же отдернул ее, словно обжегшись. Мысль, которая донимала конструктора в последнее время, начала приобретать более четкие очертания.
— Аполлон, конечно, сумеет прокладывать тоннели в горах, взрывать породу, рыть шахты, добывать руду и уголь, конструировать машины заданного назначения, — продолжал рассуждать вслух Иван Михайлович. — Сможет, если понадобится, вести корабль по им же проложенному маршруту. Но догадается ли он ободрить капитана шуткой в долгом полете, когда до родной планеты еще много лет пути? Бросится ли спасать человека, внезапно попавшего в беду, если с точки зрения компьютерного расчета его положение кажется безнадежным? Бросится ли, рискуя собственным существованием?
Тут ведь одними командами да жесткой программой не обойтись, поскольку роботы серии «Аполлон» будут обладать правом выбора, автономностью в решениях: это необходимо для их быстрой адаптации в сложной, непрерывно меняющейся обстановке, когда логика подчас уступает интуиции, какому-то особому чутью… А откуда ему взяться у робота?
Чувств — вот чего будет не хватать Аполлону. Великая способность переживать, свойственная разумному существу! Способность испытывать, например, приязнь, сострадание. И тоску. И гнев.
«Только чувства в соединении с разумом, — подумал конструктор, — смогли бы правильно ориентировать действия робота, предоставленного собственной воле. Только они послужили бы ему надежным компасом в бурном море…»
Иван Михайлович потер лоб. Итак, Аполлону необходимо привить эмоции, как садовник прививает к дереву черенок. Только это поможет роботу отличить добро от зла…
Впрочем, здесь есть и определенный риск. А вдруг эмоции поведут Аполлона совсем в другую сторону, вдруг они отвлекут его от основных задач, которые необходимо решать? Вдруг компас в бурных силовых полях окажется неверным? Что тогда?..
И тут взгляд конструктора упал на неровно мерцающий, как бы пульсирующий светом шар, лежащий на лабораторном столе чуть поодаль.
Это был блок, моделирующий человеческие чувства, — те самые, которых, по мнению Ивана Михайловича, не хватало Аполлону: радость и тоску, симпатию и неприязнь, любовь и ненависть.
Над блоком эмоций конструкторский коллектив, возглавляемый Карпоносовым, трудился давно, примерно столько же лет, сколько и над Аполлоном.
«Что ж, знаменательное совпадение, — подумал Иван Михайлович. — А если теперь же, немедленно, объединить, синтезировать обе эти работы?!»
Взяв в руки мерцающий шар, Иван Михайлович некоторое время держал его на весу. Принять решение было непросто: ведь блок эмоций, как и Аполлон, имелся в единственном экземпляре.
Вживить Аполлону блок эмоций можно, а вот обратно его заполучить, не повредив, не удастся. После того как робот «оживет», блок эмоций соединится с ним, быстро срастется тысячами нитей — синаптических связей.
Да, это огромный риск — риск загубить Аполлона, швырнув его в безбрежное море человеческих чувств.
Конструктор Иван Карпоносов не знал еще, что его отделяет только шаг от величайшего открытия в робототехнике, что Аполлон, обладающий человеческими эмоциями, даст начало бесчисленным ветвям — целым поколениям роботов, обладающих совершенно новыми, невиданными дотоле свойствами.
Повинуясь только собственной догадке, конструктор подошел к роботу и вмонтировал блок эмоций в его головной отсек.
Затем решительно крутанул верньер, и живительные биотоки начали все более стремительную циркуляцию в сложнейшей биоэлектронной системе по имени Аполлон.
Сны весны ясны и сини,
Гроз угрозы далеки.
По утрам ложится иней,
Ветки голы и легки.
Наливаются закаты,
Жить готовится трава.
Выйдешь ты на мост покатый -
Закружится голова.
Неизвестно почему, но Коля сразу обратил внимание на этого неуклюжего допотопного робота, едва тот появился в гавани. Суставы робота на ходу поскрипывали, странно и забавно поблескивали выпуклые глаза-фотоэлементы, которые давно уже не использовались в робототехнике.
Гавань, начальником которой работал отец Коли, была небольшой, однако служила важным перевалочным пунктом между морем, сушей и космосом. Водой сюда шли грузы с Оранжерейного архипелага — фрукты, выращиваемые для землян и жителей других планет Солнечной системы. Отсюда, из гавани, отправлялись на архипелаг предметы, необходимые тем, кто обслуживал оранжереи. Туда везли биостимуляторы, бактериальные ускорители роста растений, саженцы с других планет.
Робот резко выделялся среди своих собратьев, хотя старинные биосистемы были в гавани в общем-то не в диковинку, и обычно мальчишки знали назубок их «год рождения» и марку. Но даже их поначалу поставил в тупик массивный, с трудом передвигающийся угловатый белковый.
Впрочем, ребята едва обратили ли бы на него особое внимание — в гавани ведь трудятся тысячи роботов, — если бы не странное поведение новичка.
Коля с ватагой ребят направлялся на пляж. Навстречу им тяжело, вперевалку шагал, тащил груз белковый. Он обвел всех фотоэлементами и остановил взгляд на Коле. Впоследствии приятель Коли уверял, что в огромных глазах-блюдцах робота заплясали какие-то колдовские, бесовские огоньки. Впрочем, приятель, все это знали, был большим выдумщиком и фантазером. Так или иначе, робот, который нес огромный контейнер с бананами, остановился, пристально посмотрел на Колю и, словно зачарованный, пошел следом за мальчиком.
