- Ладно, Зурабчик, - сказал я, источая елей и патоку, бери всю пачку. Это меня Спиридонов сбил с панталыку.
- Вали все на Брута - его уже нет! - воскликнул Зураб. Кто ведет следствие - ты, или Спиридонов?
- Я, Зурабчик, я...
- Так и веди. Тебя ведь сам Спиридонов на это толкает.
- Ох, толкает, подлец!.. Все, шабаш! Следствие веду я. Давай прикинем ключевые моменты.
Мы взбодрились, я взял стило и через полчаса имел следующий перечень вопросов:
1. Действительно ли "приемная" дочь Сомова считает его своим отцом (подчеркнуто дважды)?
2. Кто первым подписал решение Коллегии ГУКа на полет "Вавилова" ("первым" подчеркнуто)?
3. Фигурирует ли вообще в стенограммах протоколов заседаний Коллегии вопрос о полете "Вавилова" ( "вообще" подчеркнуто)?
4. Почему Свеаборг оказался на Марсе и чем он там занимался?
5. Существуют ли данные о психическом, состоянии Свеаборга после аварии?
6. Какого рода исследованиями официально занимается Калуца, и в качестве кого Сомов находится в Институте исследований высшей нервной деятельности?
7. Кто конкретно занимался формированием экспедиции к Урану?
8. Кто второй, работающий по делу?
Последний вопрос я вписал по собственной инициативе. Действительно, Спиридонов заявил, что по делу работает кто-то еще, но не сказал, кто именно. Это, по меньшей мере, странно...
Зураб ночевал у меня, как, впрочем, и еще добрая половина участников вечеринки. Утром я устроил подъем и объявил аврал. Назначил Вовку главнокомандующим и приказал, чтобы в доме образовался порядок, близкий к идеальному. И предупредил, чтобы вечером он был дома - мы завтра едем в Сараево. "А это где?" - спросил Вовка. "Тут недалеко", ответил я, и мы с Зурабом убыли в управление.
Спиридонова еще не было, но он прибыл через час. Мы сидели в общей комнате.
- Ага, - сказал он, - Зураб появился! Как там Луна? Разобрался?
Зураб доложил результаты - дело оказалось вполне пустяковым.
- Но по шеям мы им дадим, - решил Спиридонов. - Наглеют надо пресечь. Как считаешь?
- Но шеям - надо, а пресечь - безнадежно. Люди ведь. Не могут они месяцами сидеть под силиконовыми колпаками, у них там даже Луны, и той нет. А они хотят любить и жаждут объяснений. Вот и бегают в скафандрах на свидания. Надо просто увеличить штатный запас кислорода до двух суток.
- А сейчас?
- Двенадцать часов.
- Ага... то есть только на одну ночь. Они сидят ночь при Луне.., то есть под звездами, и на остатках разбегаются по домам. Это безобразие! Значит так: по шеям и до двух суток. Пиши заключение - я подпишу... Вопросы? Нет!.. Та-ак... Сюняев звонил? Нет? Негодяй!.. Что еще? Ага, позвонить Фуллеру... Потом... Все!.. Теперь айда в кабинет - будем разговаривать.
Мы зашли в кабинет, уселись - Зураб у окна, я напротив Спиридонова - подождали, пока тот чертыхаясь ищет какую-то папку в ящиках стола - папку он не нашел, но зато вспомнил, кому ее отдал, и. наконец, утвердился в позе начальника.
- Ну, что сидишь? Докладывай.
Я доложил.
- Ясно, - сказал Спиридонов, когда я кончил. - Где копия письма? Давай сюда - почитаю. Страсть люблю читать чужие письма.
Я передал документ, сделал официальное лицо и сказал:
- Василий Васильевич, есть один вопрос.
- Давай вопрос.
- Кто конкретно является участником расследования аварии на "Вавилове"?
- А тебе зачем?
- Хорошо, кто ведет дело?
- Ты.
- Тогда мне хотелось бы знать всех своих помощников. Если это не секрет.
- Не секрет. В алфавитном порядке: Кикнадзе, Спиридонов, Сюняев, Штокман.
- Ясно. Тогда докладывайте.
- Ну-ну.., - Спиридонов поскреб затылок и обратился к Зурабу. - Что скажешь? А? Моя школа!
- А как же! - воскликнул Зураб и добавил сочувственно: Придется докладывать.
- Докладываю. Я лично в течение двух суток исследовал стенограммы заседаний Коллегии ГУКа. У меня, как вы знаете, свободный допуск в архив и я им воспользовался, дабы... То есть, воспользовался и все тут! Так вот, стенограмма от 24.05... содержит протокол заседания, на котором обсуждался вопрос о "Вавилове". Но! - Спиридонов обвел нас торжествующим взором. - Но это поддельная стенограмма, и у меня есть акт экспертизы! Но, - он еще раз обвел нас взором. - Но подписи участников - подлинные!
- Вот это номер! - воскликнул Зураб.
- Ага, ты уже в курса... Всем все ясно?
- Не всем и не все, - сказал я. - Непонятно, каким образом протокол был подвергнут экспертизе.
- Очень простым - я его украл из архива.
Мы с Зурабом переглянулись.
- Что скажешь, начальник? - ехидно поинтересовался Спиридонов.
- Что тут скажешь... Акт экспертизы недействителен и не подлежит приобщению к делу.
- Это почему же?
- Потому что объект экспертизы изъят незаконным путем.
- Будто бы? Тоже мне, законник выискался! А ну-ка скажи, какая статья какого закона запрещает воровать стенограммы из архивов?
Я промолчал.
- А-а-а!.. Я тебе скажу. Это запрещает делать инструкция ГУКа - то есть подзаконный акт. Так вот, экспертиза проведена в криминалистической лаборатории Департамента Безопасности по прямому указанию Чарльза Пауэлла. Инструкция ГУКа на него не действует. Бумага с печатью и подписью извольте приобщить!
- Блеск! - сказал Зураб.
- А ты как думал! - сказал Спиридонов. - Плевать я хотел на эти инструкции! Тоже мне, взяли моду: что ни контора свои инструкции. От кого скрываем? И во имя чего?!
- Для порядку, - сказал я назидательно-административным голосом. - Если каждый будет стенограммы растаскивать, их потом никогда не соберешь. А вдруг понадобятся - тогда что?
- Вот и понадобились, - сказал Спиридонов. - Все, закончили! Если бы я затребовал стенограмму официально, понадобилось бы три месяца. Это что - порядок?
Он выпучил глаза, взъерошился и забурчал себе под нос что-то типа "развели бардак", "свинство", "начальники!" и тому подобное.
- Под себя копаешь, Васильевич, - осторожно заметил Зураб.
- И копаю!.. В группе я буду отвечать за полузаконные акции - ясно? Гирю подставлять нельзя - он будет святой. Нас всех отдадут под суд, а он останется чистеньким и выведет всех этих деятелей на чистую воду. А? Чего молчишь?
- Думаю.
- Это хорошо. Ты, Зураб, отныне будешь подставным лицом. Надо в Швецию - ты в Швецию, надо поэта - будешь поэтом. Сюняев будет лицо официальное. Где какая комиссия или скандал - он там. А ты, Гиря, будешь сидеть и факты с гипотезами сопоставлять. Ну и, естественно, оперативные планы да твоей совести. Зря, конечно, я тебя у Шеффилда засветил... Ну, ничего... Все ясно? Чего молчите?
- Шевелим тупыми концами.
- Отрадно. Но я еще не дал указание, поскольку не закончил. Так вот, имея на руках акт экспертизы, я потратил еще сутки на то, чтобы встретиться с максимально возможным числом лиц, подписавших решение, а впоследствии и стенограмму. Их оказалось пять. Я утверждаю, что это рекорд. Пять членов Коллегии ГУКа за двое суток - это новое мировое достижение! Двое из пятерых сознались, что подписали стенограмму задним числом без всякого акта. Еще двое сознались в том же самом по предъявлению акта. Один уперся намертво. А теперь скажите, кто этот пятый? Впрочем, куда вам... Пятым был Шатилов. "Ничего не видел, ничего не слышал и знать ничего не желаю!" - заявил он мне. "Тогда передавай дело кому-нибудь другому", - сказал я на это.
