– Должно быть, так, – ответил Блейк.
– В туалетном столике найдутся шорты и все, что нужно. Ванная справа, как войдёте. Десять минут в горячей воде вам не повредят. А я пока велю Элин сделать кофе и распечатаю бутылочку доброго коньяка.
– Не утруждайте себя, – сказал Блейк. – Вы и так уже столько сделали…
– Пустяки, – ответил сенатор. – Я рад, что вы заглянули ко мне.
Вцепившись пальцами в шерстяной халат, Блейк взобрался вверх по лестнице и вошёл в первую дверь налево. За дверью справа он увидел белую блестящую ванну. А эта мысль о купании в горячей воде совсем недурна, подумал он.
Блейк вошёл в ванную, бросил коричневый халат на крышку корзины, снял своё замызганное одеяние и швырнул его на пол. Он опустил глаза и удивлённо оглядел себя. Он был гол, как сойка. Он потерял свои шорты неизвестно где, непонятно как…
Когда Блейк вернулся в большую комнату с камином, сенатор ждал его. Он сидел в кресле, а на подлокотнике примостилась темноволосая женщина.
– Э… молодой человек, – сказал сенатор, – вы назвали себя, да я не запомнил имени…
– Эндрю Блейк.
– Уж извините, – проговорил сенатор. – Память у меня уже не такая цепкая, как когда-то. Это моя дочь Элин. А я – Чандлер Гортон. Из бормотания того балбеса на улице вы, конечно же, поняли, что я сенатор.
– Познакомиться с вами, сенатор, и с вами, мисс Элин, большая честь и радость для меня.
– Блейк? – переспросила девушка. – Где-то я слышала это имя. Совсем недавно. Скажите-ка, чем вы знамениты?
– Я? Ничем, – ответил Блейк.
– Но это же было во всех газетах. И по трехмернику вас показывали, в новостях. А, теперь знаю! Вы тот человек, который вернулся со звёзд…
– Что ты говоришь? – воскликнул сенатор, тяжело поднимаясь с кресла. – Как интересно! Мистер Блейк, вон то кресло очень удобное. Можно сказать, почётное место: возле самого камина, и все такое…
– Папе нравится разыгрывать из себя барона или, может быть, сельского сквайра, когда приходят гости, – сказала Элин Блейку. – Не обращайте внимания.
– Сенатор – очень любезный хозяин, – заметил он.
Сенатор взял графин и потянулся за стаканами.
– Вы помните, что я обещал вам коньяку, – сказал он.
– И не забудьте похвалить его, – добавила Элин. – Даже если он лишит вас дара речи. Сенатор – ценитель коньяков и гордится этим. А чуть погодя, если вам захочется, выпьем кофе. Я врубила автошефповара…
– Шеф снова заработал? – спросил сенатор.
Элин покачала головой:
– Не очень-то. Сварил кофе, как я просила, да ещё яичницу с ветчиной поджарил. – Она взглянула на Блейка. – Хотите яичницы с ветчиной? Наверное, она ещё не остыла.
Он покачал головой:
– Нет, большое спасибо.
– Это новомодное изобретение годами пекло оладьи, – сказал сенатор. – Что ни наберёшь на диске, итог получался один и тот же. Правда, отбивные шеф тоже жарил, хотя и редко.
Он вручил всем по стакану и сел в кресло.
– Немудрёный уют – вот за что я люблю этот дом, – сказал он. – Триста лет назад его возвёл человек, заботившийся о собственном достоинстве и понимавший кое-что в экологии. Поэтому он и построил дом из чистого известняка и леса, который тут рос. Он сделал так, что дом не довлеет над окружающей его природой, а вливается в неё как составная часть. И здесь нет никакой технической ерундистики, кроме автоповара.
– Мы – люди старомодные, – сказала Элин. – Мне всегда казалось, что жить в таком доме, как этот, все равно что обитать, скажем, в землянке в двадцатом столетии.
– И все-таки дом не лишён своеобразного очарования, – ответил Блейк. – А это ощущение прочности и безопасности…
– Да, вы правы, это тут есть, – сказал сенатор. – Прислушайтесь к ветру, который тщится ворваться сюда. Прислушайтесь к этому дождю.
Он покрутил свой стакан, заставив коньяк плескаться.
– Конечно, он не летает, – продолжал сенатор, – и не будет с вами разговаривать. Но кому нужен летающий дом и…
– Папа! – воскликнула Элин.
– Простите, сэр, – сказал сенатор, – у меня есть свои привязанности, я люблю о них поговорить и подчас позволяю себе увлечься больше, чем следовало бы. Подозреваю, что иногда я бываю неучтив. Дочь вроде бы сказала, что видела вас по трехмернику…
– Сказала, папа, сказала! Ты совсем не обращаешь на меня внимания. Так увяз в своих биоинженерных слушаниях, что ничего не замечаешь.
– Но ведь это очень важные слушания, милочка, – возразил сенатор. – В скором времени человечеству предстоит принять решение: как быть со всеми этими планетами, которые мы открываем. И я заявляю тебе, что только безумец мог предложить создавать на них земные условия. Подумай, сколько времени и денег проглотит эта работа.
– Кстати, совсем забыла, – сказала Элин. – Мама звонила. Сегодня вечером её не будет дома. Она прослышала о грозе и останется в Нью-Йорке.
– Прекрасно, – проворчал сенатор. – В такую ночь лучше не путешествовать. Как ей понравился Лондон? Она что-нибудь говорила?
– Она в восторге от спектакля.
– Мюзик-холл, – пояснил сенатор Блейку. – Возрождение древнего развлечения. Очень примитивного, по-моему. Жена прямо больна им. Она у нас человек с претензией на тонкий художественный вкус.
– Какие ужасы ты говоришь! – воскликнула Элин.
– Ничуть не бывало, – ответил сенатор. – Это правда. Однако вернёмся к биоинженерии. Может быть, у вас есть на сей счёт какое-то мнение, мистер Блейк?
– Нет, вряд ли, – ответил Блейк. – По-моему, я несколько утратил связь с ходом вещей.
– Утратили связь? Да, так и должно было случиться. Эта шумиха вокруг звёзд. Теперь я вспоминаю. Вы были в капсуле, и вас нашли какие-то шахтёры с астероидов. В какой системе?
– В окрестностях Анареса. Маленькая звезда, безымянная, с одним только номером. Но я ничего этого не помню. Меня не оживляли, пока не привезли в Вашингтон.
– И вы ничего не помните?
– Ничегошеньки, – ответил Блейк. – Моя сознательная жизнь началась меньше месяца назад. Я не знаю ни кто я такой, ни…
– Но у вас есть имя.
– Просто удобства ради, – сказал Блейк. – Я сам его себе выбрал. Джон Смит тоже сгодилось бы. Должен же человек иметь какое-то имя.
– Однако, насколько я помню, какие-то подспудные знания у вас были.
– Да, в том-то и странность. Я знал о Земле, о её народе, о его обычаях, но во многих отношениях я безнадёжно отстал от жизни. Я не перестаю удивляться. Я спотыкаюсь о незнакомые традиции, верования, слова.
– Не надо об этом, – тихо сказала Элин. – Мы не хотим показаться излишне любопытными.
– Ничего, – ответил Блейк. – Я смирился с этим положением вещей. Я попал в странную обстановку, но когда-нибудь, возможно, узнаю все. Может быть, вспомню, кто я такой, где и когда родился, что случилось там, в космосе. А пока, как вы понимаете, я здорово озадачен. Однако здесь все проявили такт, мне подарили жилище. Меня не беспокоят. Дом в маленькой деревушке…
