— Свертываемся, Гай. Пожалуй, мы сделали все, что было в наших силах. Так и доложим. Да! Захвати в ветроплан несколько этих штуковин. Произведем структурный анализ. Может, хоть через них что-нибудь да узнаем.
Райтнер попросил довести результат анализа и до него, потом махнул Томми рукой: пошли тоже, нечего нам здесь делать.
А в ветроплане все пытался, сопоставляя увиденное и услышанное, представить приемлемую схему действий Дмитрия Карпатова, но ничего из этого не получилось, и он с иронией вынужден был повторить применительно к себе высказывание Гермеса: «Отказываюсь понимать». Все происходящее действительно не укладывалось ни в какие логические схемы…
Из растерянно-подавленного состояния его вывело тревожное жужжанье датчика, и почти тут же в уши ворвался требовательный голос автомата Центра Земной связи:
— Инженер Второго класса Райтнер! С Вами будет говорить индекс Единица — подключайтесь срочно!
Прежде, чем ум Виктора Михайловича успел уловить смысл услышанного, его указательный палец уже нажал на кнопку с номером один и испуганно дернулся обратно. Испуганно потому, что мог механически нажать еще и еще: он, Райтнер, ни разу в жизни не набирал индексов ниже, скажем, семизначных, а тут — единица, всего одна единица!.. Формально он, разумеется, имел право связаться с владельцем любого индекса и даже той же Единицы, но это было бы в высшей мере неэтично. Ведь индекс Единица принадлежал самому…
— С Вами говорит Уотсон. Если у Вас имеется возможность, прошу прибыть ко мне. Вы меня поняли?
— Да, понял… Я… — у Райтнера сразу пересохло во рту. — Я в ветроплане, сейчас же меняю курс…
— Жду вас, — рокотал голос Уотсона. — Только сначала возьмите в приемной одну любопытную тетрадь и познакомьтесь — и прошу повнимательнее — с ее содержимым. А потом зайдите ко мне.
Назвав автопилоту новый курс, Райтнер тыльной стороной ладони вытер покрывшийся бисеринками пота лоб.
Владельцем индекса Единица был… сам Вильям Уотсон! Тот самый Уотсон, с именем которого связано начало массовой колонизации планет Солнечной системы, — это стало возможным по разрешению проблемы приспособления земных белковых организмов к чужим атмосферам, что тоже связано с именем Уотсона. Тот самый Уотсон, которого с восхищением называют «первым штурманом» Вопроса Вопросов — загадки умирания и зарождения Звездных Миров. Тот самый Уотсон, который почти до конца разрушил выросшую из «комплекса Франкенштейна» Теорию Вакуумной Стены между белковой и кремнийорганической жизнями и тем самым дал толчок для новой революции в робототехнике. Сот самый Уотсон, с именем которого так или иначе связаны все важнейшие открытия века… Вильям Уотсон — Председатель Всемирного Совета…
Даже специалисты Первого класса для минутного разговора с ним давали заявки в Центр Связи за месяц и раньше.
И вот Вильям Уотсон сам пригласил к себе инженера Второго класса Виктора Райтнера…
2 Молитва перед уходом. — Неизвестное — рядом. — Подвиг неизвестного. — Голос Оттуда.«С молитвы начинаю ночь перед уходом в неведомое: да не посчитают меня рядовым сумасшедшим те, кому доведется читать эту тетрадь!
Да, ухожу в неведомое, о котором люди вообще-то имеют примерное понятие, но сущности которого не знает никто, и лишь меня, рядового землянина, счастливый случай благословил первого проникнуть в него. Я полон скорби, что случай этот выпал именно на меня. На Земле и близлежащих планетах сотни тысяч, миллионы, а возможно и миллиарды Личностей, которые — выпади этот случай на них — смогли бы сделать во много раз больше и лучше, чем я (увы, если во мне и есть что-либо стоящее, так только то, что я трезво представляю свою „себястоимость“), но жребий пал на меня, и я горд тем, что принял решение почти не колеблясь.
Единственное, чего я боюсь, так это того, что записи мои не дойдут до членов Всемирного Совета, а затеряются, непринятые всерьез, в дебрях его механического секретариата. Но будем надеяться на лучшее! Говорят, с приходом Уотсона там у них стало намного все проще (дай-то бог!). Те же, кто рано или поздно кинутся разыскивать меня, могут не осознать вовремя всю ответственность и серьезность положения, сочтут меня просто умершим и сами умертвят меня (хе-хе, не стану скрывать: это мне почему-то кажется худшим вариантом), попытавшись отыскать тело „пропавшего“ в его подземном сооружении.
Нет, мой уход — это, пожалуй, не смерть. Правда, я и сам совершенно еще не знаю, что он собой представляет, как будет выглядеть и к чему приведет, хотя мне и обещано возвращение…
По всему этому заклинаю каждого, к кому попадет моя тетрадь, сделать все от него зависящее, чтобы с ней познакомились члены Всемирного Совета. Только они могут принять окончательное решение по проводимому Опыту, который трудно переоценить, и последствия которого пока невозможно даже предсказать, представить.
Но довольно общих высоких слов. Они могут показаться +смешными в наш деловой век, век Работы — работы, позволяю себе заметить, уже съедающей, как мне кажется, индивидуальность Личности. Ну, сие не моя забота, слышал — специалисты уже озабочены этим, и, значит, все будет хорошо… А высокие слова напросились ко мне сами. Потому, видимо, что все происходящее слишком необычно и необъятно, чтобы можно было обойтись обыденными фразами.
Известно, что открытия — всегда рядом с нами, стоит лишь, как говорится, протянуть руки. Секрет только в том, чтобы догадаться, куда их протянуть: в какую сторону, в какой точке, какой плоскости. Зачастую открытия сами просятся наружу, сами теребят нас — вот оно я, возьми меня, сделай милость! — но мы настолько толстокожи, что чаще всего проходим мимо них. Нет, не прибегайте к затасканному аргументу, что путь человечества — сплошные открытия! Открытое в сравнении с безмерным океаном неоткрытого в процентном отношении пока еще вполне можно приравнять нулю. Да и какая может идти речь об успехах в познании, если величайшее даже по современным понятиям открытие, которое перевернет наши представления о строении и взаимосвязях миров, человек тысячелетиями носил непосредственно в себе, оно изо дня в день напоминало ему о себе, а люди, нагородивши вокруг него всякую чепуху, и слышать не хотели его явственный стук…
Бывают минуты: выходишь из дома и застываешь, не зная куда идти, что делать, не желая никуда идти и что-либо делать. И вдруг направляешься туда, куда и в мыслях не было идти. Почему пошел именно в этом направлении? Почему вдруг зашел в кафе и выпил кофе, хотя и не думал заходить в кафе и нисколько не хотел пить кофе?.. Что-то неведомое повело тебя именно в том направлении, завело в кафе и заставило выпить кофе!.. Нет, это не рядовая рассеянность (странность поступков такого рода обычно списывают на счет рассеянности), не временное отключение нашего ведущего — мозга (он „отключается“ только после остановки источника энергии — сердца), не прихоть капризной натуры и т, д. „Не“, „не“, „не“! Что же тогда это такое? Нет ответа.
