и клубы, потому что так помнят свою прошлую жизнь. События не меняются. История умерла.
– Я ведь тоже не человек.
– Некоторые вещи в тебе никогда не исправить, – Лина кивает в сторону торгового центра, куда направляются толпы прохожих, – Здесь нет настоящих детей этой планеты. Ты принимаешь иллюзию за реальность.
– В больнице мне давали лекарство.
– Глупая шутка. Рисперидон не вернет тебе то, чего никогда не было.
– Ты слишком жестока.
– Я многим не нравлюсь, любимый.
Иван взглянул на нее.
Лине больше подходит слово «невзрачная» чем «симпатичная», скорее всего стояла в сторонке, пока подруг покрасивее приглашали танцевать и пить алкоголь, если кто-то и мог ей заинтересоваться, то только на один вечер. Однако были в ней эти два зеленых глаза и каждый раз, когда она поднимала веки и смотрела на Ивана, ему становилось не по себе. Словно стоишь спиной к окну и солнечные лучи прогревают одежду, хотя в городе уже осень.
Девушка садится в машину и заводит двигатель. Она увозит Ивана в сторону океана.
Улицы, дома, магазины. Нет ничего кроме стен и витрин. Город существует на протяжении всего времени и пространства. Он находится в центре Вселенной. Вокруг небоскребов вращаются звезды. Все скидки, акции, цены, проценты, горячие предложения, ипотеки, кредитные ставки выдают себя за важные вещи, без которых жизнь уже невозможна. Все вопит и воняет, как скотобойня. Тысячи дорог ведут в никуда. Выбраться невозможно.
Машина несется вдоль побережья мимо заводов корпорации «ОЗМА». В лучах заходящего солнца океан сливается с берегом и кажется асфальтом дороги. Железобетонная пустыня пахнет нефтью, ржавым металлом и сероводородом. От устаревших фабрик вьется паутина рельс, брошенные вагоны и поезда спускаются с насыпей к пляжу.
Останки Владивосток номер 5 похожи на дырявые скалы. Они валяются вдоль всего побережья.
На въезде в захолустный поселок установлен предупреждающий знак:
НИКАКИХ ОБОЛОЧЕК!
Здесь живут настоящие дети Земли.
Вдоль улочек тянутся обветшалые коттеджи, крошечные дворики, выцветшие газоны, скамейки, качели, у гаражей рассыпаются в хлам допотопные автомобили. Все огорожено решетчатыми или сплошными заборами. В сердце района скрипит старый парк. Черные кипарисы качаются на ветру. Они привносят неприятное чувство тревоги в этот тихий, спокойный пейзаж.
На крыльце местной церкви собрались сотни людей. Среди прихожан полно стариков и детей, мужчин и женщин разного возраста. Они провожают машину взглядом полным надежды. Взрослые пытаются рассмотреть и запомнить Ивана. Подростки приветливо машут руками. Лина кивает в ответ и улыбается.
Она говорит:
– Тебе понравится здесь.
– Больше похоже на еще одну больницу с забором, чтобы никто не сбежал.
– Ты нас не знаешь.
– Я видел надпись на входе.
– У нас своя вера и ересь. Мы пьем хлорированную воду, едим соевый белок и таблетки, модифицированные фрукты и овощи, работаем на фабриках и заводах или в офисах, у нас есть электричество и газ, теплая вода, бытовая техника, автомобили, умные телефоны и пластическая хирургия. Но все это было и на Земле. Мертвецы спустились с небес и построили город. Вот, что у них получилось.
– Человек обречен повторять одни и те же ошибки.
– Эти люди верят, что ты все исправишь.
– Я всего лишь еще один призрак из склепа.
– Нет. Ты значишь для нас много больше.
– Хочешь заставить меня сходить в вашу церковь и попросить прощения у прихожан? Я не знаю, что им сказать. На мне нет вины.
– Ты создал этот кошмар.
Иван открывает рот, но не может выдавить из себя ни единого слова. Что-то мешает ему говорить. Настоящее сплетается с прошлым и превращается в бред. Сознание глючит. Странная мысль повторяется снова и снова:
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
идеальное тело – идеальная жизнь.
Лина останавливает машину рядом с двухэтажным домом в конце улицы. Здание выглядит устаревшим. Грубо обработанный камень и массивные стены. Высокие окна и широкая крыша. Простые и чистые формы. Во дворе разбит сад, в котором растут маргаритки, георгина, лилии, олеандры, пионы. Вдоль дорожки, ведущей к входной двери, стелются кусты можжевельника. Все живет, тянется к солнцу, наполняет мир красками.
Дом – лабиринт.
Иван – Минотавр.
Он бродит из комнаты в комнату в поисках воспоминаний, но вещи молчат. Иван не помнит за ними историй и не способен разглядеть в них себя. Странный, а порою затейливый штрих, который бы выдал в нем человека. Мелочь, о которой можно сказать, что она принадлежала только ему и больше вообще никому.
Всюду порядок, за которыми царит пустота и местами стерильность. Трудно поверить, что он мог такое ценить. Каморка в которой он жил на борту Владивосток номер 5 никогда не знала уборки. Он был неряха.
Дом выглядит мертвым. Сухим. Стекла и пластик. Мебель по цвету отделки. Поверхность пола и потолка на столько ровная, что в отражении можно увидеть себя.
Потеряв надежду, и вовсе смирившись с тем, что вокруг нет ничего кроме стен, Иван наткнулся на дверь в коридоре между гостиной и спальней. Она оказалась открытой и вела в библиотеку.
Книги шептались.
Они были везде. На полках и стеллажах, на столе и диване, заложили окно, покрыли весь пол и, может быть, залезли бы даже на сам потолок, но кто-то вовремя понял опасность обвала и бросил поднимать горы на половине пути.
Странное чувство печали охватило Ивана.
Он знал их.
Стоит снять одну с полки, открыть и читать, как тысячи слов и событий понесутся вперед. Мир наполнится звуками, вещами, людьми. Мертвое, ненастоящее, станет живым и реальным.
Он взял книгу в желтой обложке и развернул на случайной странице. Буквы смеялись над ним. Иван с трудом осилил абзац:
«У всякого мужчины, очевидно, случается хотя бы раз такое: он приезжает в город, знакомится с девушкой. И все: сам город лишь тень этой девушки. Неважно, долго ли, коротко ли знакомство, важно то, что все, связанное с городом, связано на самом деле с этой девушкой. И ничего тут не поделаешь.»
Книга скользнула из рук и грохнулась на пол.
Иван развернулся и вышел из комнаты прочь.
2
Кухня пахнет лимоном и сладким перцем. Через открытое окно в дом проникает шум волн. Дыхание океана приносит тревожные мысли.
На улицах пусто. Ни людей, ни машин, лишь фонарные столбы и дома вдоль дороги. Жизнь празднует ночь в другой части города. Лето прошло, и все вечеринки переехали ближе к центру. На побережье мертвый сезон.
Иван сидит у окна и смотрит во тьму. Вместо планеты, которая всегда поднималась из глубин космоса, когда Владивосток номер 5 покидал её тень, на небе лишь отсвет огней модных клубов, кинотеатров и казино.
Темный, вечный, как небо, всегда неспокойный, бушующий океан набегает
