Арвел провел рукой по вспотевшему лбу. Он понимал, что Релла права, как прав, пожалуй, и Черныш, но воспитание не позволяло ему воспринимать происходящее с достаточным хладнокровием.
– Хорошо, – пробормотал он, поворачиваясь к лекарю, – в-вешайте… Что с тобой, Гай? Ты ранен?
– Царапина, – спокойно ответил тот. – Этот самый Хэл чуть достал меня своим клинком. Если кто-нибудь поможет мне наложить повязку, никаких проблем не случится.
– Иди в наш амбар, пусть тобой займется Дали. Она сведуща в этой науке… Манли! Почему я не вижу Эйно?
– Потому, что ему не понравилось то, что задумал Черныш, – пробурчал капитан, – И он, кажется, уже хлещет вино под крышей. На его счету сегодня четверо. Больше не получилось по времени. А знаете, скольких укокошили вы сами? Рыл пятнадцать, не меньше. Одна ракета – это ведь были ракеты, я прав? – попала прямо в толпу бегущих… Кто-то там еще орал, но недолго.
– Пятнадцать? – переспросил Хадден. – Удачная ночка… А сколько их было всего?
– Мы бы не справились, – ответила ему Релла с мрачной усмешкой. – У Хэла было больше полусотни. Сейчас мои люди собирают тех, кто может дожить до веревки, – хотите, посчитайте сами. Вы придете на завтрак?
Хадден машинально кивнул головой. «Что-то я начал уставать раньше срока, – сказал он себе. – Или это из-за Черныша?»
Он еще раз посмотрел на отрубленные головы врагов, потом махнул рукой и молча побрел к амбару, окна которого уже светились желтым.
Повешенные долго не шли у Хаддена из головы. Их набралось почти два десятка, большей частью – дезертиры из армии Претендентов, однако были там и солдаты короля, и даже пара простых селян, неизвестно зачем примкнувших к банде. Как их вешали, он не увидел, ибо сидел в это время в башне – потом уже, выезжая на дорогу, остановился и какое-то время смотрел сквозь пелену снова начавшегося дождя на серые фигурки, кажущиеся прилипшими к замшелой стене. Релла не стала выпускать им кишки, так что смерть мародеров оказалась милостиво легкой.
Арвел тысячи раз видел безжалостную реальность этой войны, в которой впервые за всю свою историю Пеллия забыла про какие-либо законы и правила, однако именно тут, в Лиловом Доле, он вдруг почувствовал, насколько ему все это надоело. Еще недавно он делал свое дело, как хорошо смазанный механизм, совершенно не задумываясь о том, какова его роль во всей этой кровавой кутерьме, тянущейся уже почти два десятилетия. Он строил стены и взрывал мосты, он пробирался в такие места, куда вряд ли сунулся бы человек в здравом рассудке: год назад, при осаде крепости на острове Линнар, ему пришлось тащить взрывчатку в полуразрушенный склеп какого-то древнего колдуна – из всего саперного отряда идти с ним вызвался только один человек, старый пьяница лейтенант Бут, так что Арвел едва не распрощался со своей спиной, – однако, все это было для него в порядке вещей. В конце концов, ему платили очень хорошие деньги, да и не только: каждая удачная операция приносила милости вельможных полководцев, стоившие дороже золота. Его знали, его ценили, а впереди, без сомнения, маячили титул и, наверное, земли, ради которых миллионы пеллийцев безоглядно резали своих собратьев.
И вот, разглядывая эти жалкие фигурки на стене, господин королевский инженер неожиданно понял, что настала пора перевернуть страницу. Он ощутил необходимость этого действия с удивительной отчетливостью, так, будто разглядел глаз птицы, точкой парящей над закатным океаном. Глаз, в котором отражался он сам.
Арвел знал, что теперь эта мысль не покинет его и скоро он начнет спрашивать себя самого: как?.. А потом привычно начнут работать руки.
К полудню дождь, до того нудно-вялый и теплый, постепенно усилился. С севера задул холодный ветер, и Хадден тоскливо подумал, что до вечера им леса не увидеть: Черныш вел отряд вдоль русла узкой извилистой реки, ее названия инженер не помнил, а переправа, за которой начинались густые лиственные рощи, находилась в двух десятках лонов к юго-востоку.
Сам Черныш ехал, как обычно, далеко впереди, почти на грани видимости для остального отряда, и сегодня Арвел не стал присоединяться к нему. Поступок юноши вызвал гневное недоумение у остальных. Как водится среди солдат, лишних слов никто не произнес, но Арвел все видел и без того. Трир не хотел даже смотреть в сторону проводника, а Эйно вообще занял место замыкающего, только бы держаться от него подальше. Хадден постарался сделать вид, что ничего особенного не произошло: в конце концов, его предупреждали о том, что молодой проводник имеет некоторые странности. Арвелу приходилось уже видеть людей, доведенных войной до умопомрачения, так что сильно удивляться он не стал. Задача Черныша была проста: довести их маленький отряд до нужного места, а уж потом – да хоть провалится он в пропасть. О возвращении никто особенно не думал, добром будет дойти хотя бы до крайнего аванпоста королевской армии…
По-настоящему Хаддена беспокоило только одно: прорыв через позиции Претендентов. По словам Реллы, которая часто встречалась с королевскими разведчиками, ходившими «на ту сторону», линию их войска держать и не думали, полки стояли поротно в полнейшем беспорядке, уделяя внимание только ключевым точкам, вроде переправ через многочисленные реки и наиболее высоких холмов гряды Брюзо, что пересекала почти весь остров с запада на восток. К обороне там никто не готовился, ведь все прекрасно знали, что Трон не имеет сил для вытеснения Претендентов с острова, а взять ему эти силы после обострения на перевалах Севера попросту неоткуда.
Талтмур Хирц, полководец хитроумный, хотя и слишком импульсивный, на этот раз изменил тактику: пехотинцам своим он не доверял и на мизинец, поскольку хорошо знал, какого вида рвань ему навербовали в портовых трущобах Юга, а поэтому лезть на рожон не собирался. Артиллерия новых типов, способная размолотить любого противника на недосягаемом для того расстоянии, давала ему решающее преимущество, однако, чтобы доставить тяжеленные пушки на позиции, требовались не только могучие лошади, нужны были сухие твердые дороги.
Через две, максимум три недели после окончания дождей длинные упряжки потянут разобранные на части орудия, зарядные фуры и все прочее. Еще несколько дней потребуется для расстановки батарей и окончательной рекогносцировки, а потом по равнине ударит лавина огня, сметающая королевские полки, как никчемный мусор. На тех, кто уцелеет и не покинет позиции, Хирц спустит свою пехоту. Теперь уже особой дисциплины от нее никто не потребует.
И тогда остров затопит волна из десятков тысяч озверевших солдат, не жалеющих на своем пути ни старых, ни малых. Вспыхнут баронские башни, пойдут в огонь фермерские селения, опустеют города и торговые перекрестки. Претендентам совершенно не интересно, кто станет кормить их потом, после того как сгорят поля – единственное, о чем они способны думать, – это столица и Тронный Град. Все остальное пусть горит!
