За миг до того момента, как всё изменилось, жизнь выглядела такой же банальной и неинтересной, как всегда. Пока Диана глазела по сторонам, всё перевернулось с ног на голову. А ей и невдомек было, что ничто уже не будет таким, как раньше.
Она увидела нечто странное. Слуги выбегали из дома. Они в той же степени страдали от силы тяжести, что и она, конечно; даже сильнее – ведь они должны были трудиться и не всегда имели время и условия для упражнений. Но что-то их не на шутку перепугало, потому что они – все до единого – выбирались из главного входа на непослушных ногах, спотыкаясь, виляя, переступая неуверенно, словно новорождённые телята. Они теряли равновесие, падали и помогали друг другу подняться. Это было немного забавно, пока она не поняла, в чём причина происходящего. Диа даже рассмеялась, но от смеха её грудную клетку сдавило ещё сильнее, и пришлось перестать.
Вскоре она сообразила: что-то случилось. С другой стороны лужайки доносились слабые жалобные крики. Некоторые слуги хватали себя за волосы, их лица превратились в подобия трагических масок (бИт подбросил с десяток примеров – сходство и впрямь было заметное). В какой-то момент их вопли стало слышно даже через стену.
– Что произошло? – спросила Диа. Она проверила бИт, но тот сообщил лишь, что все системы в доме в абсолютнейшем порядке. То есть дело не в доме. А если не в нем, то, значит, в чем-то внутри него.
Диа переключила кушетку в сидячее положение.
– Доминико, – сказала она, – что происходит?
Но Деньо уже поднялся, слегка шатаясь.
– Берфезен проверяет, – сказал он.
Так оно и было – сквозь стеклянные стены они видели, как Берфезен неуверенно шагает по сухой траве к дому для прислуги. Они с Чен Иром и Деньо из соображений профессионального свойства каждый день тратили по пять-шесть часов на упражнения. Даже им первое время было нелегко справляться с силой тяжести (из всего персонала, похоже, не мучился один Яго); однако сейчас пришло время собраться.
Диа переключилась на канал безопасности через свой бИт, и это означало, что новость она узнала быстрее всех – почти так же быстро, как МОГмочки, оставшиеся в космосе. Новость состояла в том, что один из слуг был мёртв. И потом, почти сразу же, новость обновилась: имя – Лерон, убит, по-настоящему убит.
Она охнула.
– Мне надо это увидеть!
Несколько секунд ушло на то, чтобы надеть гравишлёпы, а потом она выбралась из дома и побрела через лужайку. Аромат лаванды и морской соли. Каждый солнечный луч бил словно жезл Аполлона, горячий и яркий. Покрытая цветами низкая крыша дома для прислуги становилась ближе с каждым шагом, раскачиваясь вверх-вниз, будто на качелях, в такт её неуклюжим движениям; и вот она уже у входа. Один слуга (бИт подсказал Диа его имя: Тигрис) лежал на спине и шумно дышал; другая (имя: Сафо) скорчилась на ступеньках, рыдая. У Диа не было на них времени! Она должна была попасть внутрь! Она должна была увидеть тело.
Подошел Деньо.
– Мисс, – сказал он, положив руку ей на плечо. – Вы точно уверены, что хотите войти? Вы уверены, что хотите увидеть…
– Шутишь, Доминико? – ответила она. Загадочные убийства были её страстью! А тут настоящее преступление! Пропустить такое?
Ни. За. Что. На. Свете.
Она проковыляла внутрь: глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть, а дисплей бИта знай себе мерцал. Потом обстановка начала проясняться. Холл, главный коридор, слева и справа – двери в отдельные комнаты. Потолок излучал слабое свечение. Она почувствовала запах еды, дешевой и пряной. Были и другие запахи, да: металл, или страх, или возбуждение, или… Деньо снова коснулся её плеча.
– Позвольте мне пойти первым, мисс, – сказал он.
Она подумала – не отодвинуть ли его в сторону, не рвануть ли по коридору в гордом одиночестве? Но это было бы безрассудно. Она разволновалась, но не поглупела. На лбу у Деньо собрались морщины в форме /-. Такое с ним бывало только в моменты истинной собранности. Значит, что-то и впрямь пошло не так.
Он медленно двинулся вперед, выставив перед собой пистолет, и Диа осторожно последовала за ним. Он заглядывал в каждую открытую дверь, проверяя комнаты одну за другой, и все оказались пусты. Диа постоянно проверяла бИт, но тот рапортовал, что в доме всё «в норме». Они достигли конца коридора, непроверенным остался только склад, и Диана ощутила – уж поверьте мне – сильную усталость из-за волнения и ходьбы, даже гравишлёпы не помогали. Тут Деньо приказал двери открыться, и они увидели… место преступления.
Жертву звали Лерон. Взрослый мужчина, родом (как подсказал ей бИт) из большого трущобного пузыря под названием Смирр. Лакей, нанят вместе с семью другими несколько месяцев назад. И теперь он мёртв!
Он лежал, распластавшись на полу, придавленный беспощадной силой тяжести. Его грудная клетка не поднималась и не опускалась. Голова у него была разбита, зазубренные пластины черепа разошлись, и вытекло много крови – такого количества хватило бы, чтобы заполнить мяч для пляжного волейбола. Страннее всего было то, как кровь разлилась огромной неглубокой лужей по бетонной поверхности. Смертельная рана располагалась чуть ниже темени, и лицо убитого превратилось в причудливую маску. Глаза были открыты, хотя левый почернел.
Бррр.
Диана повернулась и увидела, как по коридору неуклюже топают Чен Ир и Берфезен.
– Мисс! Будьте осторожны!
А позади них шел Яго, лёгким шагом и без видимых усилий, как обычно. Сама обходительность.
– Мисс! Мисс!
– Я в порядке, – отозвалась она, чуть рассердившись из-за их несвоевременного появления. Диа знала, что они её любят, но иногда эта любовь превращалась в обузу.
– Выходите оттуда, возвращайтесь в дом, мисс, – сказал Чен Ир.
Берфезен по очереди тыкал пистолетом в каждую комнату: он подходил к очередному проёму, держа оружие вертикально, возле груди, а потом резко выпрямлял руки, целясь в возможных противников, и так много раз. Ствол пистолета: вертикально – горизонтально. Вертикально – горизонтально.
– Все слуги снаружи, – сказала Диа, не отрывая взгляда от трупа. – Тут никого нету, перестраховщики!
– Смерть всегда небезопасна, мисс, – сказал Яго.
– Пожалуйста, соблюдайте осторожность, мисс! – крикнул Чен Ир. – Мы уведомили полицию!
Она пропустила мимо ушей всю эту заботливую чушь и продолжила созерцать жертву. Описывая свои впечатления от мёртвого тела – это был первый труп, который ей довелось увидеть, – она ограничилась бы одним словом: разочарование. И не только потому, что мертвец был похож на неподвижного человека (а он был, и дыра в голове ничуть этому не мешала). Просто она не почувствовала ничего особенного. Вероятно, ей хотелось испытать глубокое экзистенциальное потрясение – что-то, знаменующее смерть как таковую. Исчезновение личности, немыслимая асимптота жизни. Может быть, Диа даже жаждала испытать такой концептуальный шок. Не то чтобы она желала умереть, конечно; однако ей хотелось почувствовать возбуждение, испуг, трепет. Ничего подобного не случилось. Она переключила гравишлёпы в другой режим, присела на корточки возле тела и правой рукой коснулась его неподвижной правой руки, как Господь на Сикстинском потолке. Ничего.
