Абориген смотрел непонимающе. Потом ответил тихо, прислушиваясь к своим словам, словно не будучи уверен в их точности:
– Город, техника… Это детство, это уже неинтересно… не то.
Фемарг разозлился, глядя в безмятежные глаза. Неинтересно, видите ли! Горек хлеб цивилизации. Конечно, проще лежать, как обезьяна, под деревом и ждать, пока зрелый плод сам упадет в рот!
– Вы хоть знаете, что в городе? Умеете пользоваться сохранившимися механизмами?
Как он и ожидал, абориген отрицательно покачал головой:
– Нет… Все давно забыто.
Раздосадованный командующий вернулся к бронетранспортеру. Десантники перевели дух и опустили атомные автоматы.
Вечером Зорг пожаловался Еру:
– Раса оказалась с гнильцой… Тем достойнее слава нашей, что шла по пути прогресса, не ведая колебаний и сомнений. Нам все и всегда просто и ясно.
Ученый неопределенно хмыкнул. Он старался не смотреть на фемарга.
– Мы трудились, а не рассуждали, – продолжал Зорг победоносно, – а эта раса погубила себя тем, что при малейшем затруднении по пути прогресса начинала сомневаться в избранном пути, искать альтернативы…
– Должен вам заметить, фемарг, – не удержался ученый, – что у нас тоже было подобное.
– У нас?
– Да, у нас. Так называемые искания Акреза, который поднял было целый пласт морально-этических проблем.
– Что-то не слыхал о таком, – пробурчал Зорг. Вдруг он встревожился. – А что с ним?
– Исчез. Как было сказано: «В интересах нации».
– Фу-у… От сердца отлегло. А то представил себе, что и с нами приключилось бы такое!
Вдруг они увидели на городской площади аборигена. Тот направлялся прямо к ним. Был он прямой, стройный, загорелый. Крупные глаза смотрели чисто и ясно.
– А что будем делать с ними? – спросил ученый.
– Уничтожим. Хорошо, что напомнили. Нужно не затягивать.
Абориген подошел, остановился. Фемарг и Свит Ер с любопытством ждали, что он скажет.
– Что вы… хотите? – спросил абориген тонким голосом.
– Мы исследуем ваши города, – сказал Свит Ер вежливо. – Хотим понять ваши машины. Вы можете помочь?
– Нет, – ответил абориген равнодушно, – мы давно забыли, как они действуют… Вы затем, чтобы понять их действие?
– Нет, дорогой, – ответил фемарг насмешливо, – мы здесь, чтобы остаться. Это теперь наша планета.
Абориген посмотрел на них пристально. У генерала возникло чувство, что перед этим дикарем он как на ладони. Он видит их насквозь, читает мысли, понимает каждую клеточку тела.
– Вам пора возвращаться, – сказал абориген тихо.
– Нет уж! – сказал фемарг.
Он подал знак солдатам. Абориген не шевельнулся, но под ним дрогнула почва. Зорг ощутил, как тело сковал ужас.
Бронетранспортеры, палатки, оборудование – все поднялось в воздух и зависло неподвижно. Исполинский корпус звездолета накренился, оторвался от земли и тоже застыл в этом нелепом положении с неработающими дюзами. Из раскрытого люка сыпались люди, но тоже зависали, не касаясь земли.
Ярко вспыхнул ослепительно-белый плазменный свет, выжег тени. Зорг инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, под ногами у него были плиты… космодрома. Космодрома родной планеты Вачан, откуда он стартовал двенадцать лет назад! На края поля неведомая сила опустила все десять звездолетов. В центре космодрома появились бронетранспортеры. Солдаты выпрыгивали и, роняя оружие, разбегались. Лица у всех были белыми от ужаса.
Командующий обернулся, Свит Ер по-прежнему стоял рядом. Краска медленно сползала с его лица по мере того, как он осознавал случившееся.
– Что это? – прошептал Зорг. Голос фемарга срывался, впервые утратив командные нотки.
– Это… это они, – выдавил Свит Ер.
– Кто?
– Земляне! Они… они не выродились. Переоценка ценностей привела к еще большему могуществу. Они искали, они копались в душе, а попутно обрели и добавочную мощь!
– Но как? Как перебросили за секунду весь флот, если мы шли к Земле со скоростью света двенадцать лет?
– Я же говорю, что они нашли другой путь!.. Теперь они – владыки материи. Живут в космосе так же просто, как мы на планете. Значит, могут жить в пространстве, во времени, в недрах сверхгигантов, коллапсаров и черных дыр… Они владыки всего! Поэтому их так мало на Земле, что они всюду.
– Значит, нашему народу конец, – прошептал фемарг обреченно. – Они нас отсюда не выпустят, а здесь… на нашей родной планете… вот-вот грянет катастрофа из-за надвигающегося оледенения.
Свит Ер помолчал, потом сказал тихо, просительно:
– Они… не сердятся. Могли же просто стереть нас с лица планеты? Могли. Но вернули, как неразумных детей. Они понимают нас! Может быть, сами в своем детстве были такими же… В таком случае у нас есть шанс…
– Какой? – жадно спросил фемарг.
– Просто попросить их!.. Попросить о помощи. Если хотите, обратиться с молитвой. Кто силен, тот добр.
Земля дрогнула снова. Они испуганно огляделись. Все осталось как будто по-прежнему… Космодром, ряды звездолетов, бронетранспортеры, растущая паника на поле по мере того, как десантники начинали понимать, где находятся.
– Тени! – вдруг сказал Свит Ер.
Фемарг в страхе взглянул на небо. Солнце, которое минуту назад было над горизонтом, теперь оказалось в зените!
Ученый прошептал в благоговейном страхе:
– Этот абориген перебросил через пространство всю нашу звездную систему. Куда? Не знаю. Либо через пылевое облако, что угрожало нам, и теперь нам еще сто девяносто миллионов лет до новой встречи, либо…
– Это вообще не наша галактика, – выдавил Зорг. Горло ему сжимал страх. – Я хорошо знаю звездные карты!
– Значит, в другую вселенную. Или в иной цикл нашей… Они владыки, владыки времени и материи!
Фемарг потрясенно указал на небо. С востока выплывала яркая звезда. Судя по размерам, это была планета, подобная их миру. Немного погодя, появилась еще одна, потом еще и еще…
Свит Ер тыкал в них пальцем, считая подарки землянина. Командующий, не глядя на них, кашлянул смущенно и сказал непривычно просительным тоном:
– Скажите, Свит… В чем заключались искания Акреза?
– …На каждую амазонку в колонии полиергус приходится шесть-семь чужих рабочих, – казал Натальин, заканчивая лекцию.
В это время в аудиторию заглянули. Натальин сразу ощутил холодок между лопатками, словно кто-то невидимый приложил холодное лезвие к обнаженной спине. Давно ли была первая лекция, когда он настолько разволновался, что выбежал из зала?
– Ам-мазонки полиергус, – сказал он дрожащим голосом и с ужасом почувствовал, что надвигается дикое косноязычие, когда он не в состоянии связать и двух слов, – эти амазонки не единственные в своем роде. В следующий раз рассмотрим крупноголового и широкожвалого харпагоксенуса сублевиса, который тоже полностью зависит от рабочих муравьев чужих видов. Я кончил!
