– Зачем?
– Такое кольцо говорит о серьезных отношениях. Чтобы удовлетворить любопытство окружающих, включая твоего бывшего мужа, нам нужно использовать всю необходимую атрибутику. И нужно устроить какую-нибудь вечеринку. Мои друзья захотят познакомиться с тобой.
– Думаешь, в этом есть необходимость?
– Да. Надеюсь, они тебе понравятся.
– Ты хочешь, чтобы я играла роль хозяйки дома? – вежливо поинтересовалась Мариса.
– Конечно, – с улыбкой ответил Рэйф.
Его тело полыхнуло огнем, когда он провел взглядом по мягким очертаниям ее чувственных губ.
Очень скоро он отнесет ее к себе в постель и не даст ей возможности передумать, сделав ее своей самым простым из всех способов.
Возможно, Мариса согласилась на эту помолвку только для того, чтобы защитить маленького Кира, но она не стала отпираться, что их влечение взаимно.
Иногда Рэйфу казалось, что он родился циником. Если так, то его цинизм с уходом матери только укрепился. Он определенно сомневался в существовании любви, того романтического чувства, которое воспевали поэты. Рэйф подозревал, что это всего лишь временное помешательство, перед которым он рано или поздно тоже не устоит.
Он понимал, что такое желание и дружба. И то и другое он испытывал по отношению к Марисе, а еще он уважал ее за то, как она заботится о своем сыне, возможно, потому, что его собственная мать продала его за десять миллионов долларов.
Поцелуй Марисы говорил о том, что она будет пылкой и чувственной любовницей. А еще она была потрясающей собеседницей и с легкостью вписалась в ритм жизни Теваки.
– Ты похож на льва, который наблюдает за антилопой, – вдруг сказала Мариса. – Он в предвкушении, но вместе с тем доволен, потому что знает, что его добыча никуда не денется. Мне становится не по себе.
Рэйф запрокинул голову и громко захохотал. Но ни слова не сказал о том, как точно она угадала его чувства.
– Я не думал категориями хищника и жертвы, – возразил он, – и уж точно не собирался никого убивать. Наоборот, мои мысли и чувства можно назвать скорее сладострастными.
Мариса густо покраснела:
– Тогда почему ты не… – Она помертвела от того, что чуть было не сказала вслух. Мариса стояла и зачарованно смотрела, как глаза Рэйфа начинают полыхать пламенем, которое эхом отдавалось в ее теле…
– Ты хочешь сказать, что я веду себя слишком благородно, давая тебе время?
Мариса боялась сделать следующий шаг, боялась ошибиться, но все же, собрав все свое мужество, она последовала зову своего сердца и молча кивнула.
Рэйф в одну секунду сократил расстояние между ними и посмотрел на Марису. На этот раз в ее взгляде не было и тени вызова.
– Мариса? – сдержанно спросил он.
Почему он не прикоснулся к ней?
– Что? – судорожно вздохнула она.
– Скажи «да», – потребовал он. Мариса кивнула. – Скажи вслух, но только если чувствуешь это.
И вдруг все стало на свои места. Он хотел ее так же сильно, как и она его.
Но подобно Рэйфу Мариса тоже нуждалась в словесном подтверждении.
– Я чувствую. А ты?
– Да, черт побери! – горячо воскликнул Рэйф и, прижав ее к себе, зарылся лицом в ее волосы.
Мариса сдавленно простонала и запрокинула голову, открываясь навстречу его поцелуям.
На этот раз их ничего не сдерживало. Рэйф целовал ее так жадно, как будто жаждал ее с тех самых пор, когда они встретились в первый раз. Мариса тонула в его жарких объятиях, чувствуя прикосновение его возбужденной плоти. Она со стоном выдохнула имя Рэйфа, и он поднял голову и бросил на нее пристальный взгляд.
– Я знаю, как заставить тебя замолчать, – пригрозил он.
– Только попробуй…
Рэйф громко захохотал, и его смех эхом отозвался в ее сердце. Мариса потрясенно посмотрела на него и поняла, что никогда не переживала ничего подобного.
– Мне нравится, когда твои глаза вспыхивают как два изумруда, – прошептал Рэйф, слегка касаясь ее губ. – Так что я должен попробовать? – с улыбкой спросил он.
Марисе пришлось собраться с мыслями, которые пришли в смятение от пожиравшей ее страсти.
– Может быть, поцелуй и заставит меня замолчать, но только на время, пока он будет длиться, – неуклюже сказала она. Ей казалось, что он должен услышать эти слова.
– Я знаю, – тихо ответил Рэйф. – Мариса, я не такой, как твой бывший муж. Я ценю тебя за то, какая ты есть.
Ценит. Какое холодное, лишенное всяческих эмоций слово, если сравнивать со словом «любить». Но услышать такое от Рэйфа дорогого стоило. И вдруг Мариса замерла.
Любовь? Так вот чего она все это время подспудно желала.
Любви Рэйфа… до конца жизни.
Мариса сама не заметила, как так получилось, что она влюбилась в него. От охватившей ее паники у нее пересохло в горле. Это было серьезное чувство, далеко не похожее на сиюминутную страсть.
Да, она хотела Рэйфа, но любила его совсем по другой причине – за его удивительную доброту, несгибаемую решительность, благодаря которой они добрались тогда до хижины, и даже его устрашающую властность.
Возможно, однажды Рэйф научится отвечать ей взаимностью…
– Я тоже тебя ценю, – беспомощно сказала Мариса.
Рэйф кивнул, но она почувствовала какую-то отстраненность, когда он снова поцеловал ее. Но потом страсть захватила ее с новой силой.
– Я отказываюсь заниматься с тобой любовью здесь, на этом диване, – посмотрев по сторонам, сказал Рэйф.
– Я чувствую себя старшеклассницей на заднем сиденье автомобиля, – нервно рассмеялась Мариса.
– Не в моем стиле, – улыбнулся Рэйф. – Даже когда я был юнцом.
– И не в моем.
– Мы поднимемся в мою комнату.
Спальня Рэйфа была просто громадной. И очень красивой. В центре стояла большая старинная кровать с высокими деревянными спинками, закрученными назад, застеленная шелковым покрывалом. У стены возвышался массивный шкаф, а на окнах висели изысканные шторы.
Но в то же время комната казалась на удивление безликой.
– Я знаю, она производит ошеломительное впечатление, – заметил Рэйф. – Дизайном комнаты занималась моя мать, после того как они с отцом поженились. Когда она бросила нас, отец перебрался в другую спальню, но мне понравилось, как здесь все сделано, поэтому я занял эту комнату, когда мне исполнилось восемнадцать или около того.
– Она очень красивая, – выдавила Мариса.
Рэйф развернул ее к себе и заглянул ей в глаза:
– Мне кажется, я слышу еще одно «но», и ты права. Тут все очень дорогое и слишком вычурное, в этом вся мать, как мне кажется.
– Мне нравится кровать, – поспешно сказала Мариса. – И шкаф.
– Ты передумала?
– Не в том, что касается тебя, – выпалила она и покраснела. – Ты поддерживаешь связь с матерью?
