Бонделли был потрясен.
— Закон выше этого! — Он покачал головой. — И разве могут все быть настроены против Джо. Откуда такая ненависть к нему?
Фурлоу ответил, словно объясняя непослушному ребенку:
— Естественно, потому что они боятся его.
Бонделли бросил короткий взгляд за окно, находившееся неподалеку от его стола — знакомые крыши, отдаленная зелень деревьев; в воздухе около соседнего дома появилось что-то вроде облачка дыма, образуя интересный узор на переднем плане. Бонделли снова переключил свое внимание на Фурлоу и сказал:
— Весь вопрос в том, способен ли сумасшедший осознавать свои поступки и их последствия. Я лишь хочу, чтобы вы попытались опровергнуть такую возможность.
Фурлоу снял очки, внимательно посмотрел на них, потом снова нацепил их на нос. Очки четко очерчивали тени предметов в этой комнате.
— Сумасшедший не думает о последствиях, — сказал он. И с удивлением отметил, неужели он в самом деле собирается позволить Бонделли увлечь его в свой безумный план по защите Джо Мерфи.
— Я придерживаюсь мнения, — начал Бонделли, — что оригинальные взгляды лорда Коттенгэма станут основой нашей защиты. — Бонделли повернулся и достал толстую книгу из шкафа, расположенного чуть поодаль от стола, потом положил ее на стол и открыл на закладке.
«Он не может всерьез предлагать это», — подумал Фурлоу.
— Вот, что пишет лорд Коттенгэм. — Бонделли начал цитировать: — Неправильно следовать любой доктрине, которая предполагает наказание для человека, действующего в состоянии умопомрачения. Нельзя себе представить, чтобы такой человек, не способный отличить плохое от хорошего, должен отвечать за свои действия, как с моральной, так и с юридической точки зрения. Мне представляется странным точка зрения, что какой-либо человек может находиться в невменяемом состоянии и сознавать это, по правде говоря, в таком случае он бы не был невменяемым.
Бонделли захлопнул книгу и посмотрел на Фурлоу, как бы говоря: «Вот! Решение найдено!»
Фурлоу прокашлялся. Становилось все более очевидным, что Бонделли живет в мире грез.
— Конечно, все это не вызывает никаких сомнений, — начал Фурлоу. — Но разве не возможно, что даже если наш уважаемый окружной прокурор и подозревает, а может даже верит, что Мерфи сумасшедший, он посчитает более целесообразным казнить такого человека, чем направить его на лечение в госпиталь?
— Боже милостивый! Почему?
— Иногда психи бегут из лечебниц, — ответил Фурлоу. — А Паре общество выбрало для того, чтобы он защищал его даже от самого себя.
— Но ведь Мерфи, несомненно, сумасшедший!
— Вы не хотите слушать меня, — произнес Фурлоу. — Конечно, он сумасшедший. Именно этого люди и боятся.
— Но разве не должна психология…
— Психология! — фыркнул Фурлоу.
Пораженный Бонделли молча смотрел на Фурлоу.
— Психология — это просто один из современных предрассудков. Она ни хрена не может сделать для людей, вроде Джо. Мне очень жаль, но такова правда, и лучше, чтобы это стало известно сейчас.
— Если именно это вы сообщили Рут Мерфи, не удивительно, что она убежала, — заметил Бонделли.
— Я сказал Рут, что помогу ей как только смогу.
— Странная у вас манера помогать.
— Послушайте, — произнес Фурлоу. — Население нашего города готово к вооруженной защите своих домов, оно испугано и возбуждено. Дело Мерфи лишь высветило их потаенное чувство вины. Они хотят его смерти. Они хотят, чтобы с них сняли это психологическое давление. Вы не в состоянии стать психоаналитиком у всего населения города.
Бонделли принялся нетерпеливо стучать пальцем по столу.
— Так собираетесь вы помогать мне доказывать, что Джо сумасшедший?
— Я сделаю все, что только в моих силах, — но вы ведь знаете, что Джо отвергает такую форму защиты?
— Знаю! — Бонделли наклонился вперед, положив руки на стол. — Чертов дурак выходит из себя при малейшем намеке на то, чтобы привести в качестве оправдания его психическое состояние. Он продолжает что-то лепетать о каких-то неписаных законах!
— Глупо было нападать на Адель, — произнес Фурлоу. — Джо делает все, чтобы максимально усложнить задачу подтверждения его невменяемости.
— Нормальный человек пошел бы на такой обман, только для того, чтобы спасти свою жизнь, — заметил Бонделли.
— Ни на миг не забывайте это, — сказал Фурлоу. — Джо совершенно не способен представить себе, что он сумасшедший. Если он признается в этом — или даже подумает о такой возможности или о том, что ему необходимо притворяться, — то ему придется признать и то, что насильственное действие может быть бесполезным и бессмысленным. Чудовищность подобного допущения окажется для него гораздо хуже, чем просто сумасшествие. Сумасшествие для него гораздо предпочтительнее.
— Расскажете ли вы это суду присяжных? — тихо спросил Бонделли.
— Что Мерфи считает, что безопаснее отстаивать свою нормальность?
— Да.
Фурлоу пожал плечами.
— Кто знает, чему поверят присяжные? Джо может представлять собой сейчас пустую оболочку внутри, но эта оболочка может оказаться чертовски твердой. А у нас может не найтись средств, чтобы пробить ее. Все фибры его души сконцентрированы на необходимости казаться нормальным, поддерживать этот обман — как для него, так и для остальных. Смерть гораздо предпочтительнее второго допущения… ну прямо как у Оскара Уайлда.
— Каждый человек убивает то, что он любит, — прошептал Бонделли. Потом он снова повернулся и поглядел за окно. Облачко дыма все еще оставалось на прежнем месте. Он вскользь спросил себя, может, где-то под его окнами рабочие смолят крышу.
Фурлоу посмотрел на палец Бонделли, постукивающий по столу.
— Вся беда в том, — заметил Фурлоу, — что вы, Тони, — один из этих ужасных детей Г. К. Честертона. Вы невинны как ребенок, и уважаете правосудие. Но большинство людей безнравственны и поэтому склоняются к милосердию.
Будто и не расслышав его слова, Бонделли сказал:
— Нам необходимо простое и изящное доказательство для суда присяжных. Они должны быть ошеломлены осознанием того, что… — Он умолк и уставился на Фурлоу. — А ведь ваше предвидение психического срыва Джо отлично подходит для этого.
— Слишком специфично, — возразил Фурлоу. — Присяжные не поймут этого доказательства, не воспримут. Присяжные просто не замечают того, что выше их понимания. Их мысли тогда отвлекаются на посторонние вещи, вроде фасонов платьев, жучков в цветочном саду, как провести ленч, где отдыхать.
