В этот день я от нечего делать устроила большую стирку. Наших-то вещичек было совсем немного, только те, что взяли в поход. Так что приходилось пользоваться собственной одеждой пятилетней давности. Вот я и решила помочь себе самой, перестирав все скопившееся бельишко.
Мы еще сидели в комнате, когда раздался звонок в дверь, а затем жизнерадостный женский голос стал шумно приветствовать Сашку, нашего соседа. Что ж, утро начинается как обычно. Я уже вовсю шуршала в ванной, когда звонок зазвенел снова. Эту гостью я даже смогла лицезреть воочию, поскольку дверь в ванную была открыта. Интересно, подумала я, когда же ушла та, первая, что я и не заметила?
Ладно, гостьи — гостьями, а стирка — стиркой. С прежним усердием терла я маечки-рубашки, проклиная отсутствие столь полюбившегося мне «Е» или хотя бы «Тайда». Я сновала по коридору, принося в ванную все новые порции одежек. Я так засуетилась, что не заметила, как сосед вместе с гостьей куда-то ушел. Только радовалась тому, что из-за соседской двери не доносилось ни звука. Вот и отлично, думала я, пока Сашка где-то бродит, я без помех все перестираю.
Наконец груда грязного белья превратилась во внушительную кучу мокрых вещичек. К тому времени вернулся Сережа с очередным «уловом» «зеленых» и палкой сухой колбасы. Мы неторопливо пообедали, развесили вещички на просушку, и я принялась мыть посуду на кухне, заодно приглядывая в окошко за бельем.
Вдруг из своей комнаты появился Сашка. Вот уж не думала, что он дома! Спал он все это время, что ли? Ай-яй-яй, как неудобно получается! Человек отдыхал, а я тут грохотала тазиками!
Сашка как-то странно топтался возле двери в кухню и нес какую-то околесицу о погоде. Ничего не понимаю! Будто хочет что-то сказать, да не решается. В конце концов, у меня — свои заботы, и какое мне дело до того, что его смущает? Может быть, ему что-то на кухне нужно? Так плита свободна и даже вымыта. И вообще я сейчас домою посуду и уйду к себе в комнату.
Так ничего конкретного и не сказав, Сашка развернулся и пошел к себе. И через минуту вышел из комнаты в сопровождении обеих своих девушек.
У меня мову отняло. Я про такое только в анекдотах слышала, а тут — поди ж ты!
Наверное, я очень сильно отстала от жизни!
Только подумать, как, наверное, романтично было заниматься групповым сексом под перезвон тазиков и рев стиральной машины!
А ведь что самое смешное, так это то, что жену свою он любит. Или, по крайней мере, сильно к ней привязан. Несмотря на ее склочный и вздорный характер. Я же помню, как именно в 92-м году после нашего приезда из Смоленска мы с Сашкой как-то разговорились, и он рассказывал о том, как по ней соскучился, как ему хочется побыстрее к ней поехать, да все в отпуск не отпускают. Надо же, любит — и такое!
А тут — все наоборот! Совершенно сумасшедшие ночи, будто нам снова лишь по двадцать лет. И — уходит! «Что было — прошло. И мне самому очень горько это осознавать…» Ничего я не могу понять!
— Алена! — оторвал меня от размышлений Сережкин голос. — Где у нас градусник?
— На полочке, а что?
— Да температуру надо измерить. Что-то мне нездоровится.
Я села там, где стояла. Только этого еще не хватало! Точно, 38,8! Гороскоп пятилетней давности, который предупреждал, что близнецам стоит опасаться сквозняков, оказался прав!
23. Марафонский забег с препятствиями по замкнутому кругу.
Итак, заболел и Сережа. Причем гораздо сильнее, чем Санька. Практически все время температура держалась выше 39, и лишь изредка удавалось ее сбить до 38 или меньше. То же самое, как и у сына: никакого аппетита, только помидоры. Я так думаю, что за время болезни моих мужчин я помогла перевыполнить план торговцам этими овощами.
Что было особенно плохо, так это отсутствие в аптеках шипучих быстрорастворимых жаропонижающих препаратов, реклама которых нам так надоела! А вот без них, оказывается, совсем никак! Нельзя же принимать аспирин на пустой желудок!
Бедный Сережа, у которого перед глазами почти все время плавала красная пелена, сделался капризным, словно маленький ребенок или беременная дама.
— Сережа, хочешь чаю?
— Хочу!
— С лимоном?
— С лимоном. И с вареньем. Только чтобы не был сладкий.
Сделала. Отхлебнул, поставил кружку.
— Что же ты не пьешь?
— Не хочу.
И так — целый день.
Хорошо хоть, что Саня немного поправился и мог хотя бы в чем-то помочь. По крайней мере мог вовремя поставить чайник на плиту, если я застревала в какой-нибудь очереди, и напоить отца чаем. Аспирин тот кушал целыми пачками, но заметного облегчения не наступало. Вспотеет, температура ненадолго упадет, зато сам становится, как тот самый лимон, который ему в чай выдавливали. А спустя полчаса снова начинается озноб, и через некоторое время опять под сорок. Ну какой, даже железный организм, такое издевательство выдержит?
Вот я и решила придумать что-нибудь более радикальное. Когда-то мне говорили, что очень хороший эффект дает обтирание водкой. У таких «алкоголиков», как мы, запасов спиртного как правило дома не водилось. Покупалась бутылочка к приходу гостей, а если не выпивалась, то стояла потом в холодильнике довольно долго для медицинских целей. Но, по-видимому, медицинские цели девяносто второго года уже исчерпали все остатки, потому как ничего обнаружено не было. Так что я решила купить не только продуктов, но и ее, родимую, «беленькую». Благо талоны отменили. А заодно еще немного денег поменять.
Я отправилась на родимую Комаровку.
Выйдя из метро, я неспешно продвигалась по улице Веры Хоружей к Комаровскому рынку, наслаждаясь теплой погодой, ярким солнышком и толстым кошельком в кармане.
И в помине не было еще всевозможных оптовых ларьков, которые в 97-м году плотной стеной стоят вдоль всей улицы, торгуя чаем, кофе, предметами гигиены и прочей мелочевкой. И в которых уже упомянутые товары продаются значительно дешевле, чем в магазинах. А сейчас этого не было. Только унылая заводская стена тянулась почти до мебельного магазина. В котором, я в этом уже убедилась, не продавалось ничего, сколько-нибудь достойного внимания. Я миновала мебельный и уже подходила к входу на рынок. И вдруг на какое-то мгновение отключилась, практически перестала воспринимать действительность.
Я протерла глаза. Что за дела? Я стояла у выхода из метро! Ничего не понимаю! Не велика, конечно, дорога, которую я проделала только что, но ведь шесть секунд назад я миновала мебельный и приближалась ко входу на рынок!
Однажды что-то подобное буже было. Только наяву, как говорится, в здравом уме и твердой памяти.
