Случайно оказавшийся в этих местах в момент нарушения несуществующей границы отряд элитной царской стражи опоздал. Все беглецы успели миновать передовой пост миллетцев, неожиданно отказавшихся от привычно предложенной взятки, когда из-за поворота вылетел отряд тяжело вооруженных конников. Зрелище страшно громыхающей монолитно несущейся стальной стены, ощерившейся копьями наполнило ужасом беженцев, а их небольшое стадо, которое они вопреки всему сумели пригнать сюда, разбежалось. Они готовились распрощаться с жизнью, или, хуже того — со свободой, когда пятерка безоружных, как им показалось парней синхронно пришла в движение. Четкими, скупыми движениями полудесяток передернул затворы автоматических винтовок и, рассредоточившись, взял на мушку несущийся строй. К величайшему изумлению новоприбывших стальная лавина резко остановилась метрах в десяти от ребят, сосредоточенно целящихся в отряд из двадцати воинов. Некоторое время отряды стояли в полной тишине, полной напряжения, пока командиры обоих отрядов не выступили вперед.
Оба воина, оказавшиеся дальними родственниками обменялись приветствиями.
— Этих людей надо вернуть, — начал зукхурец.
— Может быть, — ответил командир из Миллета и подозвал похолодевшего от страха угодить в лапы приспешников Джута вожака вынужденных переселенцев. — Сейчас мы все точно выясним.
— Есть ли среди вас беглые холопы или рабы? — обратился он к подошедшему седому старику, который в ответ неистово покачал головой.
— Нет, мы все свободные люди свободного рода. И мы не держим рабов.
— Вы не имеете права требовать их выдачи. Они свободные люди! — воин из строящегося города обернулся к всаднику..
— Но они покинули Таузер без разрешения!
— Они не покидали его, потому что Миллет тоже находится на территории Таузера, — улыбнулся воин непроизвольно поведя стволом. — Свободные ассоны вправе ездить по всему Таузеру и за его пределами где им заблагорассудится. Никто не вправе их ограничивать. И тем более это не повод их закабалять.
— У нас царский приказ. Восточные земли, да и весь Таузер обезлюдел. Скоро некому будет защищать нашу землю. — рискнул выложить последний довод воин из Зукхура.
— И некому будет пополнять сундуки Джута. Если бы он получше управлял Таузером, а не думал о своей выгоде и интригах, народ не бежал бы тысячами.
— Да как… — начал было заводиться побагровевший от гнева командир всадников. Затем, что-то вспомнив, неопределенно махнул рукой. Бросил собеседнику, — Передавай мое почтение отцу и дяде.
Не дождавшись ответа, воин развернулся и пустил скакуна в галоп, увлекая в обратный путь свой отряд.
Когда стих топот и спала поднятая копытами горячих скакунов пыль, отважный переговорщик приветливо улыбнулся старику, все еще стоящему рядом.
— Путь свободен, отец! Смело ступайте — вам помогут!
— Спасибо сынок! Да ниспошлют небеса всем вам здоровья и долгих лет жизни! Скажи, что нас ждет?
— Все будет в порядке. Вас ждут и о вас позаботятся. Сводят в баню, оденут, накормят, обеспечат ночлегом.
— А как быть с нашим имуществом, скотом?
— Не волнуйся отец. Скот у вас купят, — видя как напрягся от этой новости многоопытный старик, молодой воин поспешил добавить, — за золото и, главное, за установленную вами цену. Вас обеспечат одеждой, а вашу старую повседневную сожгут. Парадными вещами, оружием, драгоценностями и многим другим вы можете распорядиться по своему усмотрению. Разумеется за золото и за вашу цену.
— Храни вас небо, если это так, — старик все еще пребывал в недоумении. Подобная щедрость казалась верхом глупости или обманом. Хотя… Какой смысл этому юноше обманывать его. Вся его родня в полной власти Миллета, которому нет надобности опускаться до обмана.
— Ступайте, ступайте! — еще раз поторопил воин старца, — Вам многое надо сегодня успеть. Все будет хорошо. Счастливо и добро пожаловать домой!
Новые жители вновь, в который раз за сегодня начали путь в неизвестность. Впереди возвышалась вызывающая благоговейный трепет громада города, окруженная как частоколом бессметным числом дымных столбов. Город, словно гигантский муравейник жадно ожидал очередную порцию строителей.
— Джут! — крик, долго не слышимый ушедшим в глубокие раздумья царем, наконец пробился к его сознанию. Побагровев от неслыханной дерзости, ибо уже семнадцать лет со дня голосования на Верховном Вече никто не смел столь фамильярно обращаться к нему, он начал нарочито медленно оборачиваться. Три дня назад царь приехал на восточную границу, чтобы лично выбрать место для закладки крепости, призванной усилить Таузер в войне нервов с Ксауром. Очарованный нетронутой красотой местности, повелитель ассонов принял решение задержаться здесь на неделю. Округлые и мягкие очертания здешних гор, покрытые сочным зеленым ковром из трав успокаивали взор. Эта веселая зелень, разукрашенная яркими разноцветными пятнами цветов источала такое насыщенное благоухание, что дурманила голову привыкшим к студеному, пахнущему вечными льдами и хвоей ветру горцам. Как разительно отличались эти спокойные горы от их родных острых, похожих на громадные зазубрины вершин. В походном шатре, установленном среди этого великолепия, глава рода Бергли приятно предавался размышлениям о государственных делах. «От жадных подонков гораздо меньше вреда, чем от честных идеалистов. Все равно у них ничего не получится. А народ уже поделили на хороших и плохих»- думал он о лидерах Миллета, мешавших ему создавать единый Таузер.
Джут уже почти обернулся к входу в шатер, твердо намереваясь примерно покарать наглеца, посмевшего грубо и оскорбительно прервать цепь его мыслей, когда боковое зрение выхватило вбегающего Амана. Верный старый Аман, цепной пес, кормившийся с руки хозяина. Это было на него так не похоже, что гнев мгновенно сменился тревогой. Ставший привычным и тщательно поддерживаемый годами образ величественного повелителя дрогнул, и он уже собирался узнать о причинах переполоха, когда вбежавший упал в двух метрах от своего хозяина. Из спины упавшего Амана торчало несколько стрел.
Следом в шатер ввалились несколько воинов в пыльных доспехах. Решительные загорелые лица. Уверенность мясника на бойне. Не многим суждено узреть свою смерть. «Ксауры. Измена. Кто?» — успела сверкнуть краткой вспышкой пороха в угасающем сознании всесильного владыки Таузера последняя мысль.
Незадоло до этого воевода Джута Атаджок получил из надежного источника сведения о приближающемся в Восточный Таузер многочисленном ксаурском войске. Не мешкая, он отправил гонца к царю и направился во главе войск на защиту дороги в Таузер, проходивший вдоль долины реки Быстрая. В местечке с названием Тихин скалы прижимались вплотную к яростно бьющейся о гранит реке. Дорога сужалась до полутора-двух метров. Место предоставляло обороняющимся огромное преимущество. Небольшими силами они могли длительное время сдерживать натиск многократно превосходящего в численности противника. Так же, как некогда князь Силхир, построивший оборону своего ущелья в расчете на неприступность местности, Атаджок решил дать бой именно у Тихина. В отличие от неудачливого хозяина Абзола, многоопытный ассонский военачальник учел возможность нападения с тыла. Единственное место, откуда неприятель мог зайти в спину обороняющимся — перевал Фаультиш был укреплен заслоном из полусотни воинов. Горстка опытных ветеранов должна была задержать врага до подхода подкрепления. Как и у Тихина, защитники перевала имели серьезное преимущество перед наступающими. С противоположной стороны крутой склон был труднопроходим и, к тому же, отлично простреливался лучниками. Вместе с тем, вероятность нападения на Фаультиш была ничтожна. От силы пять-шесть человек до сегодняшнего дня знало о его существовании. Это место было столь безлюдно и бесплодно, что даже вездесущие пастухи и охотники не подозревали о нем. Однако Атаджок, памятуя об уроках Абзола, настолько серьезно подошел к защите тыла, что даже пожертвовал защитникам перевала одну из двенадцати драгоценных пушек.
