Леха осушил залпом стакан сока, вытер губы и сказал – как в омут бросился:
– Мне пора работать.
– Нет, – отрезала мама. – Лешенька, будь же ты благоразумен. У тебя сейчас возраст самый опасный, когда перегружаться нельзя ни физически ни психически. Куда тебе еще работать?
– Я в порядке, мам.
– Дорогой мой… А ничего, что ты не вполне здоров, мягко говоря?
Отец и сын уставились в стол. Оба знали, что им предстоит услышать. Сын переживал, отчего папа такой рохля. Папа думал о том, до чего же настырный у него ребенок, и как хорошо было бы прямо сейчас провалиться сквозь землю.
– Я здоров, мам. Здоровее всех вокруг.
Мама даже руками всплеснула.
– О каком здоровье ты говоришь?! Рак не лечится до конца, у тебя рецидив может случиться в любой момент! Ты прошел химиотерапию, у тебя иммунитет ослаблен!
– А ничего, что я с того раза ничем больше не болел?! Да у меня сколько лет… Восемь лет даже соплей не было!
– А кто следил чтобы их не было?! Кто над тобой трясся?! Кто заботился о тебе все эти годы? Следующий класс выпускной, а ты и так нагонял программу… Нагрузка…
– Когда я нагонял программу?! – перебил Леха. – В третьем?! Ты о чем вообще? Мам, какая нагрузка, я в прошлом году на половине уроков плевал в потолок! И в этом, я учебный план смотрел, все, что будет – мне на ползуба!
– Ты ничего не понимаешь! Ничего!
Как и следовало ожидать, милая семейная беседа кончилась тем, что мама пустилась в слезы. Леха выскочил из-за стола и, хлопнув дверью, исчез в своей комнате. Мама на кухне, отвернувшись к плите, сдержанно рыдала, отец за столом неодобрительно качал головой: он видел, что это не истерика, просто в ход пошло традиционное материнское оружие.
– Я ему не позволю, – донеслось до него сквозь всхлипывания.
Это не трагедия, убеждал себя Виктор, это не трагедия, обычные семейные разборки, борьба за власть над ребенком. И сколько тут моего недосмотра, подумать стыдно. Запустил ситуацию. Хотел ведь как лучше. Что-то надо делать. Что-то надо делать…
– А если я тебя попрошу?
– Что?!
– Как врач, – добавил Виктор. – Не как отец, как врач.
– Ты это серьезно?!
– Абсолютно. Парень в порядке.
– Если он себя угробит…
– Не угробит. Не будет же он кайлом махать, сама подумай! Приткнется лаборантом, там даже пробирки руками не моют, все на автоматах.
– С ума сошел?! – Лена повернулась к мужу лицом, и Виктор быстро спрятал глаза, не выносил он этого ее взгляда обезумевшей волчицы, у которой отнимают детеныша. – Каким лаборантом? К тебе в больницу? Не дай бог инфекция…
– Нет, не ко мне. Есть другие места. Чистые и безопасные. Зато он будет чувствовать себя человеком при деле… А вот эта твоя гиперопека только унижает парня.
– Эта моя, как ты выразился…
– Гиперопека. Психологический термин.
– Благодаря моей заботе он до сих пор жив!!!
Виктор потупился. Он мог бы сказать, что мальчик на редкость силен, удивительно вынослив, у него феноменальная дыхалка… Если совсем откровенно, мальчик странный. Пугающе здоров, слишком нормален, все анализы даже не прекрасные, а эталонные. Но в чем-то Лена была права. Рак чертовски коварная штука.
– Дурацкая ситуация, ты не находишь? – спросил Виктор. – Ты его мучаешь, я тебя мучаю, Леха изводит нас обоих. Хотя совсем небольшое ослабление режима могло бы все решить.
– А может и убить его! Ты об этом не подумал?
– Да что ты, я ведь слежу! У него все эти восемь лет не кровь, а мечта вампира. И если Леша пойдет работать, я усилю контроль, буду проверять его всесторонне каждый месяц. Зато ты представь, как он будет счастлив…
– У меня ничего нет кроме него, – сказала Лена горько. – Ничего. Понимаешь?
– О, да, – Виктор кивнул. – О, да.
Он действительно понимал. И сколько в этом его вины – тоже. Лену надо было постоянно тормошить все эти годы, не позволять ей зацикливаться на ребенке, мешать приносить себя Лехе в жертву. А Виктор спрятался от проблемы. Ушел с головой в работу, как иногда пациенты «уходят в болезнь», когда на них наваливается слишком много всего по жизни. Но ведь на него тоже… Навалилось. Очень многое надо было забыть, и забыть накрепко.
В чем-то он выиграл. В остальном проиграл.
Сейчас он даже не мог кулаком по столу врезать и сказать: беру ответственность на себя – как делал иногда в больнице. Хотя ставка была привычная: жизнь человека.
В больнице это работало. А здесь его просто не услышат.
* * *
Леха сидел в интернете. В мониторе безумно дрыгался городской пейзаж, знакомые дворы. Забор, крыши гаражей. Потом кусты… И вот картинка застыла. Впереди сверкало чисто вымытое здание Нанотеха.
На столе рядом с монитором стояла модель бота-вертолетика.
– Ты-то хоть понимаешь, что я здоров? – спросил Леха агрессивно, не оборачиваясь.
– Ты здоров, – буркнул Виктор. – Но рак чертовски коварная штука.
– Я не могу так жить, пап. Лучше сдохнуть, чем год за годом ждать, не вернется ли рак. Жизнь в ожидании болезни – думаешь, это нормально?
– Нет, – коротко ответил Виктор.
Леха молча сидел к отцу спиной. Вздохнул, перекинул движок на начало ролика, еще секунду-другую помолчал – и сказал:
– Смотри, как я бегаю.
На светофоре зажегся красный, Виктор затормозил. Рядом Леха ритмично качал головой в такт неслышной музыке. Давний уговор: если сын будет доставать папу современной муйней, этим дурацким тарахтением, папа врубит на всю катушку что-нибудь относительно легкое и мелодичное, допустим, Gamma Ray. Но может по ошибке и Megadeth включить. Наушники не спасут.
В левом ряду остановился длиннющий и наглухо тонированный «БМВ».
– О-па, – сказал Виктор. – На ловца и зверь бежит…
Он подал свой кроссовер назад и опустил стекло водительской двери. Леха удивленно оглянулся.
Блестящее черное окно БМВ ушло вниз, с заднего сиденья ослепительно улыбнулся Михаил.
– Сколько лет!.. О-о, а парень-то как вымахал! Алексей!
– Здрасте! – крикнул Леха.
Виктор бросил взгляд в зеркало. Сзади машин не было, но на всякий случай он включил «аварийку». Хорошо живем, в каком еще городе можно спокойно поболтать на светофоре…
– Привет, алхимик! – сказал он. – А вот кстати! Понимаю, такие вопросы решать тебе не по чину, но… Тебе на твою кухню оболтус с метлой не нужен? На полставки, зато молодой, проворный. За двоих успевать будет. Может и дворником.
– Этот, что ли?
– Ну извини, какой есть.
Михаил выдержал театральную паузу.
– Дворником, ха! Зарывать талант в землю? Да кто ж я буду, если парня с такой наследственностью дворником поставлю… Это, Витя, не государственный подход. Не-ет, я эдакого молодца… Целым лаборантом назначу!
