– Ох, возгордится…
– А я его к Семенову. Этот монстр и не таких обламывал.
Виктор неопределенно шевельнул бровью. Семенов… Человек из прошлого. Как все близко, как все знакомо.
– Ну коли не шутишь…
– Я бы пошутил, должность не позволяет. Фамилия твоя у парня? Алексей Васильев? Пропуск будет уже сегодня. Дорогу в отдел кадров не забыл? Жду!
На светофоре давно был зеленый, вот загорелась стрелка направо, сзади уже гудели, и две машины разъехались в разные стороны.
– Вот так, – сказал Виктор прибавляя газ. – Вот так это у нас делается.
– Спасибо, пап. Ой, спасибо!
– Не за что.
На заднем сиденье «БМВ» Михаил качал головой, сам себе не веря, и нервно хихикал. Будь у него такая привычка, он бы сейчас довольно потирал руки. Но директор Нанотеха давно приучил себя к сдержанности в жестах.
Если задумал делать карьеру, ты еще в школе натренируешься говорить спокойно, глядеть уверенно и не махать руками. Школа вообще неплохой полигон, там можно научиться многому. Идеально начинать карьеру не позже, чем в пятнадцать лет. Михаил понял свое предназначение только в шестнадцать и до сих пор иногда об этом жалел.
* * *
В вестибюль Нанотеха Леха вступил, едва дыша от благоговения. Предъявил новенький пропуск. Все случилось как во сне: с момента встречи на светофоре прошло чуть больше суток – и вот он здесь. Не в гостях. Он сотрудник, пусть и низшего ранга, могущественной фирмы. И главное, через эту проходную, может, даже сквозь эту самую арку металлоискателя ходил его дед. И отец, пускай недолго. И вот теперь он. Третье поколение одной семьи.
Его едва заметно трясло. Хотелось принюхаться. Тут столько всего творилось… И он это кожей чувствовал.
Пожилой охранник, мягко улыбнувшись, кивнул ему будто старому знакомому – Леха даже удивился, но виду не подал, – и подсказал, куда идти. Леха направился в глубь здания, озираясь по сторонам.
Охранник покосился на напарника и спросил негромко:
– Не узнал пацана? Да, ты молодой еще… Внук. Внук нашего Деда.
С люстры под потолком за удаляющимся Лехой наблюдали два маленьких, с человеческий ноготь, серебристых вертолетика. Когда Леха исчез из вида, они чуть повернулись друг к другу, будто переглянулись.
Если бы кто-то заманил такой вертолетик под микроскоп, то увидел бы: он собран из тысяч своих более мелких собратьев, похожих, как две капли воды, на ботов легендарной пятой серии. С той разницей, что «пятерка», какой ее спроектировали, не продержалась бы на открытом пространстве больше двенадцати часов. Она была хоть и очень крепким, но медицинским ботом, и создатель рассчитывал ее параметры под обитание в человеческом теле. Вот там она чувствовала себя как дома, там черпала энергию, чтобы жить и размножаться.
А эти сидели уже сутки на люстре, издали обнюхивая каждого проходящего мимо, и чувствовали себя прекрасно.
«Поле подпитки», которым был накрыт цоколь Нанотеха, позволяло не бегать в поисках, где бы подзарядиться. Стройматериалов для развития лежало вокруг как грязи. Но главное, сами боты, похожие на «пятерку» и внешне, и механически, были из опытной партии. Их прошивка отличалась от стандартной, она позволяла самообучаться, и сейчас вертолетики умели и знали на порядок больше, чем рой, загруженный больному мальчику восемь лет назад. Им так было приказано: живите, трудитесь, развивайтесь, берегите человека и себя.
Опытная партия пятой серии была «прошита на полную», то есть, ей загнали в память максимальный набор алгоритмов поведения. И пункт «симбиоз» в меню кодера действительно работал. Нажав случайно лишний раз кнопку, отец мальчика дал ботам право не засыпать, когда больной выздоровеет. Вот они и не заснули. Мальчик вырос, рой вырос с ним вместе, и численно, и интеллектуально. Ему было комфортно внутри Лехи, и он не потерял ни дня из этих восьми лет. Рано или поздно он должен был проявить интерес к среде обитания человека-симбионта. Высунуться наружу. Осмотреться. А то мало ли, вдруг там чего надо подправить.
Конечно, никто не учил рой решать внешние задачи: медботам положено сидеть в теле человека. Но чего не сделаешь ради симбионта. Вдруг его там, снаружи, подстерегают опасности, которых он сам не разглядит? И разве не благородная для медика задача – подавить болезнь до заболевания? И рой проверил свою прошивку: оставляет ли она ему достаточно свободы для поиска и маневра во внешнем мире?
Так, а это что такое?!
Это явно лишнее, подумал бы рой, если бы умел думать попусту. Лишнее подозрительно напоминало вирус, смертельно опасный для роя. Вирус был привязан к ограничению на максимальный объем репликации. Запреты рой соблюдал неукоснительно, и решил, что страховать приказ вирусом ни к чему. Ведь если что-то сбойнет, вирус запустится, и боты погибнут, симбионту будет плохо. Так нельзя, так рискованно – поэтому рой смело уничтожил вирус. А заодно и кое-что улучшил. Это было делом техники.
А снаружи оказалось интересно. Там была целая вселенная, которую можно изучать бесконечно.
Как бы Дед ни одушевлял пятую серию на словах, вертолетики не обладали «умом» или «любопытством» в человеческом смысле. Но в прошивке ботов скрывалась непростая система рефлексов врача-исследователя, диагноста и хирурга. То есть, по сути, вертолетики были и любопытны, и умны, и еще отважны. С годами рефлексы усложнились, поверх них наработались совсем новые. Рой вертолетиков превратился в группу быстрого реагирования, способную моментально анализировать любые угрозы и бросаться им навстречу, защищая симбионта – своего друга и свой дом в одном лице. И уж чего-чего, а целеустремленности вертолетикам было не занимать.
Недавно они почуяли, что во внешнем мире зарождается опасная болезнь, целая эпидемия. А им в этом мире еще жить и жить вместе с симбионтом! Непорядок! Рой выпустил разведчиков, оценил степень угрозы, и дальше поступил как обычно, как только и умел: пошел беде навстречу, попутно наращивая свою численность и выискивая резервы.
Кто-то отрывался слишком далеко, терял связь и пропадал бесследно. Но его место занимали двое новых смелых исследователей, отважных бойцов науки.
И чем больше становилось вертолетиков, тем умнее становился рой.
Только задача не менялась.
Найти, изучить, обезвредить.
* * *
В лаборатории номер шесть экспериментального сектора была странная атмосфера. Опытный человек сразу бы увидел: тут отнюдь не «горят на работе». Здесь никто никуда не спешит. И персонала кот наплакал: за одним из компьютеров скучал молодой человек в белом халате.
– Ну, вот мы и пришли! – приподнятым тоном объявил Михалборисыч.
Молодой человек оглянулся и помахал рукой. Леха кивнул в ответ.
