— Газета, — вдруг тихо вскрикнул Марков. — Видишь?
Под кустом лежал серый клок бумаги с крошечными буквами. По нему прошлись дожди.
Терешков присел рядом с бумагой, осторожно, двумя пальцами, попытался приподнять листок. Тот расползся.
— Нет, это не газета, командир. Или просто очень старая.
— Или они тут бумагу разучились делать:
Терешков обтер пальцы о листья, встал.
— Поедем, командир?
— Поедем: Терешков, ты себя нормально чувствуешь?
— Вроде бы.
— А я — будто свекольного самогону глотнул:
— Так я и говорю — нормально.
Срубив несколько кустов, забросали ветвями клетку.
Оценили работу на «посредственно», махнули рукой и пошли нетерпеливо к мотоциклеткам. Туман рассеивался.
Терешков как бывший военлет обязан был работать с компасом и план-картой. На чистом листе он поставил первую точку.
Мотоциклетки — за рога, и покатили по пахоте.
А вот и плотно укатанная грунтовая дорога. Ведет строго на юг.
Счетчики пути поставлены на ноль.
— Ну, Терешков:
— Ну, командир:
Две ноги дружно ударили по рычагам стартеров. Чих-чих— чих-пфф! — сказали оба недавно опробованных и замечательно отрегулированных мотора.
Чих-чих-чих-пфф!
Чих-чих-чих-чих-пфф:
Что за притча?
Взболтало бензин в баках? Пузырьками заткнуты карбюраторы?
Продули.
Чих-чих-чих-пфф:
— А бензин ли это? Командир, он не пахнет ничем!..
— И мясо без вкуса:
Они одинаковым движением почесали: Марков — лоб, Терешков — затылок. Шлемы давно сброшены: жарко.
— А ну:
Ложным бензином намочен кусочек ветоши. Чирк спичкой: чирк! Чирк!
Нет ни огня, ни дыма, ни вони серной.
— И спички туда же:
Но Терешков не сдается. Вывернул свечу.
— Крутни стартер.
Тр-р-р-р-р-р! — целый сноп искр.
Поднес к свече ветошь.
— Крути.
Тр-р-р-р-р!
Не загорается.
Тр-р-р-р-р!
Не загорается.
Тр-р-р-р-р!
Не загорается:
— Амба, Терешков. Все, что от нас — здесь не дышит.
— Ты прав, командир. Что делать будем?
— Покатим вручную. Может, у них еще бывает бензин.
Может, они его делают для музея.
— Умен был Шпац, когда советовал брать велосипеды:
Постой-ка. Еще одна проверка:
Терешков вынул кольт, дослал патрон и пальнул в небо.
Да только не пальнулось: звонко ударил боек, и все.
— И без оружия мы, командир. Что амба, то амба.
Стало холодно. Нутряным охваченные льдом, скрывая неуверенность, испытатели крепко взяли за рога своих железных коней и покатили их строго на юг, по компасу, но без карты.
Что замечательно, ровно через три тысячи шестьсот сорок семь метров грунтовая дорога взобралась на широченное шоссе, залитое чем-то светло-серым, с блестками, с белым ровным пунктиром вдоль. И ведь никто из шоферов будущего не желал пользоваться этой дорогой:
— Куда пойдем? — спросил Терешков, проводя на карте первую короткую линию и вновь отмечая по компасу свое положение относительно сторон света. — Направо или налево?
— Направо пойдешь — коня потеряешь, — вспомнил откуда— то Марков. — Налево пойдешь — лапти отбросишь, зато конь уцелеет:
— Это предрассудки, — заявил Терешков, и они пошли направо.
— Смотри, дома! — сказал Марков недолго спустя.
И правда: далеко в стороне от дороги стояли кучкой пять или шесть домиков светлого кирпича, окруженные темно— красным забором.
— Неплохо, — сказал Терешков.
— Это деревня! — догадался Марков. — Хутор! Здесь живут те, кто возделывает поля!
— Несомненно, — рассеянно согласился Терешков. Уже несколько секунд он слышал какой-то далекий, но приближающийся звук. Похожий на примятый шум веялки. — Давай-ка сойдем с дороги:
Как раз подвернулась и развилка, съезд пологий, залитый тем же светлый веществом. Испытатели отошли на два десятка метров и стали ждать.
Оно появилось очень скоро. Черное, матовое, не похожее ни на что. Три гробоподобных корпуса: большой и длинный посередине, меньше и короче — по бокам. Серый полупрозрачный диск сверху — наверное, пропеллер.
Ни окон, ни колес, ни крыльев.
— Ух ты!..
Летающее чудище поравнялось с развилкой — сбоку оно показалось даже изящным, удлиненный хвост с петлей и шпорой на конце — вдруг затормозило почти мгновенно, задрало нос и, накренившись, развернулось в сторону испытателей! Терешков испытал потрясение: безглазое чудовище замерло в воздухе и всматривалось в него.
Потом оно качнулось, показало бок и рубчатое брюхо — и понеслось дальше, стремительно набирая скорость.
— Ты видел? — закричал Марков. — Ты видел?!
— Ну:
— На нем — белая звезда! Белая звезда!
И тут до Терешкова тоже дошло: действительно, звезда на боку черного аэроплана была белой — в голубом круге с торчащими крылыш:
(Две последние страницы вырваны)
Из записок доктора Ивана Стрельцова.
Переварить и усвоить добытую информацию оказалось труднее, чем ее добыть. И времени на это ушло больше.
Казалось бы, вот: все на бумаге. А в сознание не умещается.
Наверное, эта немыслимая жара, сделавшая Москву похожей на громадное фигурное жаркое, так действовала. Или — соломенные жгуты на антенне.
Не люблю колдовства. Колдунов некоторых люблю, а колдовства — нет.
Но в конце концов все как-то улеглось и уже не вызывало отторжения. Итак, мы узнали, кто виноват в смерти художника.
Педрилло, он же Яценко, он же Ященко (чекисты обычно уходят на покой, слегка подправив фамилию). Что убил он его ради какого-то медицинского опыта, а может быть, не медицинского, а может быть, и не опыта уже. Здесь пахло индустрией. Убийства такого пошиба случались пять-шесть раз в год на протяжении уже многих лет, и в радиусе примерно километра от места очередного убийства посторонние люди долго ощущали смутную тоску и упадок сил.
Нашего гостя Джеймса (мы как-то сразу стали называть его Васей, и он охотно откликался) прямо в лапы Ященке привел коричневый потрепанный кейс из кожи фальшивого крокодила, в крышку которого изнутри вмонтирован был переливающийся разными цветами шарик. Если долго на этот шарик смотреть, то можно увидеть Африку. Кейс при этом нашептывал что-то ласковое: что-то, заставившее Васю одеться потеплее и отправиться разыскивать какую-то дачу:
Но вот какую и где — это из памяти его выветрилось.
Запомнился только странный флюгер на крыше — в виде дельфина: Об этом же кейсе рассказывал бывший казначей «славянских вудуистов» — и о нем же предупреждал меня К. Что характерно, этот самый кейс он уже однажды с нашей помощью успешно отыскал: сказав, правда, что в нем секретные документы:
