Иннисон, потирая щеку, задумчиво произнес:
— Ты что, действительно жаждешь Принести Жертву, парень? Хочешь, чтобы они воткнули иглу и, поворачивая ее, пытались попасть в позвоночник? Хочешь, чтобы тебя парализовало сразу же и спинной мозг вытекал из тебя? Потом какой-нибудь глупо улыбающийся идиот возьмет нож и перережет тебе дыхательное горло…
Джермин сказал:
— Хочу я этого или нет, не подлежит обсуждению. Но есть определенные вещи, которые должны соблюдаться…
— Значит, ты не хочешь этого?
Довольно долго Джермин думал.
— Нет, — наконец сказал он. — Но это никак не означает… — Он снова задумался.
Хендл мягко произнес:
— Взгляни на себя, Джермин. Ущипни себя. Потрогай свои руки и ноги. Ты изменился. Ты схватил Иннисона и ударил его, и не во время припадка, а потому, что ты был зол. Не так давно ты бы на это не отважился. Посмотри на себя.
Джермин взглянул. Его живот был подтянут, никаких следов жира. Его бедра были теперь не толще коленей. Все это произошло так незаметно! Он ощупал свое лицо, под бородой оно было округлившимся, совсем не напоминало лицо Гражданина, кости черепа почти совсем не прощупывались. Его ребра — они почти не были видны!
Он повернулся к ним, сгорая от стыда за свой смехотворный вид, и увидел, что они выглядят точно так же! Все они выглядели одинаково.
— А разве ты не чувствуешь, что стал другим? — спокойно настаивал Хендл. — Внутри? Разве тебя не переполняло чувство, которое раньше не позволило бы тебе ударить Иннисона? И разве сейчас тобой не владеет чувство, которое подсказывает тебе, что ударить Иннисона, не теряя контроля над собой, будет тебе приятно?
— Да, это так, — в ужасе сознался Джермин. — Да! Как это назвать? Что мне делать с этим?
— Среди Волков общепринято мнение, — сказал Иннисон, — что не нужно бороться с этим чувством. А название ему — сытость. Ты Медитировал о Взаимосвязи в последнее время?
— Нет, — сказал Джермин. — Внимание отвлекалось на…
— Отсутствие чувства голода, Джермин. Голод и Медитация идут рука об руку, хотя это и не обязательно. Когда жизнеспособность низка, самосознание нестойко, его легко задавить.
Джермин бродил среди леса ножек от станков, стараясь привыкнуть к своему новому «я».
Хендл сказал Иннисону:
— Может быть, мы здесь именно для того, чтобы похорошеть и поправиться.
— Думаешь, они едят людей?
— Нет, не более чем ядерный реактор. Это что-нибудь, связанное с электричеством.
— Если Джермин готов и может бороться, то и все они, должно быть, тоже готовы. Предположим, что у нас получилось что-то вроде строевой подготовки.
— Лучше нам самим кое-что сделать. С ума больше никто не сходит, но давление было сильным. Следующий шаг — организовать давление с другой стороны, и люди зашевелятся.
Два Волка улыбнулись друг другу.
— Все шло прекрасно, так? — сказал Хендл. — Культура и эстетика иссякли в первую же неделю неограниченного потребления калорий, а затем улетучились манеры, обычно с треском, как у экс-Гражданина Джермина. Да, у нас есть для них кое-какая работа, прежде чем они покроются жирком и начнут убивать друг друга.
В это примерно время в литейный перестали прибывать новые люди; когда прошло двенадцать кормежек, а новичков так и не было, Принстонские Волки провели перепись: шестьсот восемьдесят четыре, примерно поровну женщин и мужчин. Это было удобно, потому что нельзя все время только разговаривать.
Военная организация создавалась с некоторыми трудностями.
Экс-Граждане гордились благоприобретенной агрессивностью.
— Кто это меня заставит? — весело раздавалось в коридорах.
Обладавшие пытливым умом Принстонцы вспомнили, что некий библейский персонаж «раздобрел и впал в грех». Однако сочетание силы и убеждения одержало победу. И, наконец, последний самый буйный экс-Гражданин, с медленно бледнеющим синяком под глазом, маршировал в строю вместе со всеми. Хендл стремился к оружию, которое тоже Переместили; где оно? А потом забеременели несколько женщин. Беременности наступили после одного случая, который был и ужасным, и непонятным. Пирамида вновь и вновь появлялась, и вновь и вновь они прятались. На сей раз судьба распорядилась так, что один из африканцев не успел спрятаться и был застигнут врасплох неподалеку от стены, но бесконечно далеко от леса балок, которые поддерживали гигантские станки. Он поступил благоразумно и растянулся на полу, чувствуя себя в относительной безопасности в последние секунды жизни. Гигантская фигура медленно плыла вдоль коридора, и с обеих сторон до нее было довольно много места. Приближаясь к человеку, она свернула в сторону так, что ближайшим углом прошлась по нему, а затем выплыла через одно из не похожих на дверь отверстий.
Им не составило труда спустить африканца в восьмидюймовый канализационный люк, а время сна они провели в оргии. Мужчины не соблюдали Осторожности в Любви, да и женщины бы им этого не разрешили. Ими управлял инстинкт, над ними довлел рок.
Волки и Овцы, или экс-Овцы, бесконечно обсуждали гибель африканца.
— Мы здесь потому, что они доставили нас сюда. Мы им для чего-то нужны. Почему же они губят то, что так осторожно приняли и в ком поддерживали жизнь, создав минимальный комфорт?
— Может быть, наш вид вызывает у них раздражение? Может быть, они берегут нас про запас, но не хотят, чтобы мы докучали им, до тех пор пока у них не дойдут до нас руки.
— А может быть, она сделала это ради забавы?
— Я в это не верю. Эти ваши бледнолицые не поступали так с вашими индейцами.
— Некоторые так и поступали. Некоторые из них стреляли в индейцев ради забавы. Может быть, и среди Пирамид разные попадаются. Может быть, эта была жестокой!
Они сдались и прекратили на этом спор.
Что еще оставалось делать? Все они знали примерно одно и то же о том, чего хотят Пирамиды, что думают, что собираются делать.
Еще нужно было быть постоянно готовым к тому, чтобы броситься в укрытие, расставить наблюдателей и гонцов у обеих «дверей» и у входа в литейный. Они делали это. Но после того случая Пирамиды не появлялись.
Однажды, когда шел второй месяц беременности, женщина, с которой Гала Тропайл болтала, неожиданно закричала. Она в ужасе показывала на стену. Гала обернулась и тоже закричала. Собравшаяся толпа тряслась от страха, но чем бы ни было то, что прогрызало дыру в стене, уж Пирамидой оно не было наверняка. Оно вообще ни на что не походило.
Толпа наблюдала, как круглый кусок металла, около метра диаметром, был очерчен летящей точкой, которая согнула ковкий металл пополам. Точка пролетела через него. Это был какой-то инструмент. Вырезанный диск с грохотом упал на пол.
