Сначала он кашлянул, потом улыбнулся и спросил:
– Простите, далеко ли едете, мисс?
– Далеко. В Стокгольм.
– По важным делам?
– К тете. Давно уже собиралась. А в этом году решила – поеду! Любопытно все-таки побывать в Европе, посмотреть, как там живут люди…
– Об этом можно узнать из газет,- вставил осторожно Рендол.
– Ах, не говорите,- махнула она рукой.- Я знаю нашу прессу. Она не стоит и ломаного цента. Правды искать в ней, что ветра в поле. Наша пресса хорошо делает только одно – культивирует разбой, раздувает военную истерию…
– Тише, мисс, вас могут услышать,- предупредил Рендол.
– Вы правы,- согласилась собеседница и замолчала. Потом отодвинула в сторону вазу, чтобы лучше видеть Рендола, и спросила: – А вы, сэр, видимо, турист?
– Нет, обыкновенный путешественник, и тоже – в Стокгольм.
– По делам?
– А как же! Деловые люди,- важно сказал он,- так себе не разъезжают.
– О, вы, наверно, фабрикант! – И она повела рукой с браслетом.
– Можете считать – будущий! А пока занимаюсь поставкой из Европы урановых руд для Фрэнка Уэста,- соврал инженер.- Знаете такого?
– Как не знать,- улыбнулась девушка.- Я с его дочкой в университете занималась. Мистер Уэст милый человек и весьма, гостеприимный,- закончила она.
– Какой закончили факультет? – чтобы переменить тему разговора, спросил Рендол.
– Имею диплом врача, но работаю машинисткой.
– Да что вы? – удивился Рендол.
– Обычное явление, сэр.- Глаза ее загорелись веселыми огоньками. Она помолчала и добавила: – Теперь я наверняка знаю: вы настоящий бизнесмен. Вы ничего не видите в Штатах, не знаете их жизни. А жаль.- Она осуждающе покачала головой.
Официант принес завтрак и начал расставлять на столе разные закуски, бутылки с кока-кола и дорогим вином. Рендол заложил за воротник салфетку, налил вина.
– Вы согласитесь за компанию? – спросил он нерешительно.
– С удовольствием.
После завтрака они вместе гуляли по палубе, осмотрели оранжерею, бассейн для купания. Инженер посчитал за благо не называть своего настоящего имени. Девушку звали Аида Фолк. Когда Рендол собрался к себе, Аида спросила его:
– Вы в какой каюте?
– Недалеко от вас. В сто тринадцатой.
Так начался первый день пребывания Рендола на электроходе.
Путешественники вошли в пассажирскую кабину.
Глаза Олега забегали по сторонам. Вот чудо! Все вокруг блестит, сверкает. Особенно заинтересовала мальчика панель управления. На черном щите – ряды белых круглых окошечек, и там не то часы, не то манометры.
И сколько их – не счесть! А рядом со щитом – белый квадратный экран. Это, понятно, телевизор. Как хорошо: они будут лететь и видеть все, что делается на Земле.
И стены тут какие-то странные – как зеркала, хоть смотрись в них. Всюду небольшие скобки и тесемки, даже на потолке и на полу. Они же мешают ходить!
Возле стен стоят кресла с высокими спинками. Олег видит, как отец садится в одно из них и словно примеривается, удобно ли. Потом встает, нажимает на кнопку. И вот чудо – уже не кресло, а диван стоит перед ним!
– Устал? Отдохнуть хочешь? – удивился Олег.
Отец как-то загадочно улыбнулся, подошел к сыну.
– Давай сначала тебя устроим…
– А я буду сидеть,-запротестовал мальчик, увидев, что отец и из его кресла хочет сделать диван.
– Сидеть нельзя, Олег. Тебя придавит,- объяснил Денисов, бросив на мальчика сочувственный взгляд.
Олег только пожал плечами.
– Что придавит? Не понимаю…
– Ускорение,- сказал Виктор Сергеевич.- Слыхал про такую штуку? С ним шутить, брат, нельзя. Ты ведь ездил в машинах, знаешь: когда она трогается с места, человека отбрасывает назад. Так и тут. Только с той разницей, что тут сила ускорения прижимает к дивану значительно сильнее и надолго. Тебе не будет хватать воздуха, будто задыхаться начнешь. И понятно: под воздействием ускорения замедляется работа сердца. Если же лечь на диван, перегрузка от ускорения распределится равномерно по всему телу. Значит, будет менее вредной. Понятно?
– Ага,- ответил Олег, покорно ложась на свой диван. Рядом – только протянуть руку – круглое окошечко иллюминатора. И все-все видно: широкое поле космодрома, ряды легковых автомашин, толпа людей. Bee смотрят на ракету в молчаливом ожидании. Значит, скоро старт.
Сердце мальчика приятно щемит, глаза горят лихорадочным огнем нетерпения. А что если и впрямь его сильно прижмет к дивану? Он, конечно, может закричать… Нет-нет, нельзя позорить себя, отца, друзей, которые где-то ждут и тоже не могут дождаться старта.
Надо только крепко сжать зубы. Это, говорят, помогает собрать волю… Как долго тянется время! Но что это? Что-то загудело, глухо зашипело. А ракета стоит не взлетает…
– Ну вот, заработали насосы. Уже скоро,-сказал Виктор Сергеевич, посматривая на ручные часы.
Олег понял? насосы подают к двигателям топливо. Теперь достаточно одной искорки – и они вмиг оторвутся от Земли. Но ракета стоит недвижная, немая.
И вот блеснул красный огонек. Олег от неожиданности даже закрыл глаза. Только бы не забыть – сжать зубы…
Вдруг рядом слышится спокойный голос:
– Что с тобой, Олег? Ты на себя не похож…
– Огонек красный,- отвечает мальчик и кивает в сторону головой.- Мы уже летим?
– Да нет,- успокаивает отец.- Загорелась красная лампочка. Это знак для штурмана – приготовиться…
Олег хотел подняться, посмотреть, но вдруг шлепнулся на диван. Хорошо еще, что диван был из эластичной резины и покорно прогнулся под ним.
А тем временем началось что-то невообразимое: один за другим гремели взрывы, потом они переросли в дикий звон. Олег дохнул полной грудью и понял, что сделал это напрасно: воздух застрял в горле комом.
А сердце? Что с ним? Все так необычно, что мурашки бегут по спине. И руки становятся тяжелыми, будто свинцом наливаются.
Они летят? Конечно! И не так, что дух захватывает, а быстрее, в сотни раз быстрее! В нервном ознобе дрожит корабль. Как тяжело и мучительно. Вот-вот, кажется, внутри что-то лопнет. Но нельзя обращать на это внимания, нельзя! Надо пересилить себя, выдержать!
И мускулы невольно натягиваются, пружинят, сжимают все тело в комок. Сколько п-рошло времени – десять минут, час? Да нет – считанные секунды.
На панели легко вертятся стрелки приборов. Они тут хозяева, советчики, вещуны… Олег присматривается к ним и видит, как скачут рядом какие-то цифры. Он догадывается: для экипажа ведется молчаливый рассказ о движении корабля по трассе. Вот в окошке, над которым написано "высота", вспыхивает цифра 300. Рядом, в овале, -" шкала термометра. Температура снаружи – 500 градусов тепла.
