– Нет, это было простое совпадение. После прибытия сюда я некоторое время помогала морякам в лазарете, а потом одному из молодых Мифели понадобилась помощь. Он плыл на корабле и, приближаясь к родной гавани, подал сигнал на Сторожевые острова. Собственный доктор клана Мифели страдал от морской болезни и не мог подняться на борт, чтобы отправиться навстречу галиону. Поэтому главный врач лазарета рекомендовал меня Прелису Мифели, и на галион отправилась я. Молодой человек выжил, корабль вернулся в порт, и меня прямо там, в порту, сделали главным семейным врачом Мифели. Старик Мифели быстро принимает решения.
– А их прежний доктор?
– Был отправлен на покой. – Она пожала плечами. Некоторое время я смотрел на крупы двух хавлов.
Один из них обильно унавоживал дорогу. Горячий навоз исчез под колесами нашего фургона, обдав нас своими парами.
– О ужас, какой отвратительный запах, – сказала доктор.
Я прикусил язык. То была одна из причин, по которой люди, обязанные ухаживать за скотиной, старались по возможности держаться от этих животных подальше.
– Хозяйка, можно я задам вам вопрос? Она помедлила, прежде чем ответить.
– Ты уже и без того назадавал мне столько всяких вопросов, Элф, – сказала она, удостоив меня лукавым, веселым взглядом. – Насколько я понимаю, ты собираешься задать вопрос, который я могу счесть дерзким?
– Гм-м.
– Спрашивай, молодой Элф. Я ведь всегда могу сделать вид, что не расслышала.
– Я вот размышляю, хозяйка, – сказал я, чувствуя неловкость и внезапно покраснев, – а почему вы оставили Дрезен?
– Ах вот что, – сказала она и, взяв кнут, помахала им над спинами хавлов, едва пощекотав его кончиком их шеи. Потом скользнула по мне взглядом. – Отчасти потому, что мне захотелось приключений, Элф. Просто из желания отправиться туда, где не бывал никто из тех, кого я знаю. А отчасти для того, чтобы уехать и забыть одного человека. – Она весело, ослепительно улыбнулась мне, а потом снова устремила свой взгляд на дорогу. – У меня была несчастная любовь, Элф. А я упрямая. И гордая. Твердо решив уехать и сообщив, что собралась на другой конец света, я уже не могла – и не хотела – менять решения. Вот так я дважды причинила себе боль – один раз встретив не того человека, а второй раз проявив упрямство (даже после того, как успокоилась) и не пожелав отступить от слова, данного в приступе уязвленной гордости.
– Это был тот, кто подарил вам кинжал, хозяйка? – спросил я, уже ненавидя этого человека и завидуя ему.
– Нет, – сказала она, издав то ли фырканье, то ли смешок, совсем не женский звук, как мне показалось. – Он меня и без того достаточно ранил, чтобы носить еще напоминание о нем. – Она кинула взгляд на свой кинжал, который, как всегда, был заткнут у нее за голенище правого сапога. – Этот кинжал – подарок от… государства. Некоторые украшения на кинжале были подарены мне другим другом. Тем, с которым я ожесточенно спорила. Обоюдоострый подарок.
– И о чем вы спорили, хозяйка? – спросил я, оглянувшись.
– О разном, о разных сторонах одного и того же. Имеет ли право сильный навязывать свои ценности другим. – Она посмотрела на меня – на моем лице читалось недоумение. – Ну, и мы спорили обо всем этом.
– Об этом, хозяйка? – спросил я, оглядываясь.
– Об… – Она, казалось, оборвала себя на полуслове. – О Гаспиде, об империи. Обо всем этом другом полушарии. – Она пожала плечами. – Не буду утомлять тебя деталями. В конце концов я уехала, а он остался, хотя до меня дошли слухи, что после моего отплытия он тоже покинул страну.
– И вы не жалеете, что прибыли сюда, хозяйка?
– Нет, – сказала она, улыбнувшись. – Большую часть пути в Кускерию жалела, но, когда я пересекла экватор, произошли перемены. Такое, говорят, часто случается. А с тех пор не пожалела ни разу. Я по-прежнему скучаю по семье, по друзьям, но не жалею, что приняла такое решение.
– А как вы думаете, хозяйка, вы вернетесь домой?
– Понятия не имею, Элф. – На ее лице было выражение надежды и беспокойства. Тут она улыбнулась еще раз. – Ведь я врач короля. Я бы сочла, что плохо делаю свое дело, если бы он позволил мне вернуться. Может быть, он заставит меня ухаживать за ним, пока не состарится или пока не разочаруется во мне, потому что у меня появятся усики над верхней губой, волосы на голове поредеют, и появится дурной запах изо рта. И тогда он прикажет отрубить мне голову, потому что я слишком часто его перебиваю. А тогда, возможно, его доктором станешь ты.
– Что вы, хозяйка. – Кроме этих слов, другие не пришли мне в голову.
– Не знаю, Элф, – призналась она мне, – я не уверена, стоит ли мне строить какие-то планы. Подожду, посмотрю, куда меня уведет судьба. Если Провидение, или то, что мы называем этим словом, вынудит меня остаться, то я останусь. Если же это Провидение позовет меня назад в Дрезен, я вернусь в Дрезен. – Она повернула ко мне голову с выражением, которое ей, видимо, казалось заговорщицким, и сказала: – Кто знает, может, судьба поведет меня через ту же самую Экваториальную Кускерию. Возможно, я снова увижу моего красавца – капитана морской компании. – Она подмигнула мне.
– А Дрезен сильно пострадал от камнепада с небес? – спросил я.
Она, казалось, не обратила внимания на мой тон, а я опасался, не звучит ли мой голос слишком уж холодно.
– Больше, чем Гаспидус, – сказала она. – Но гораздо меньше, чем внутренние области империи. Один город на дальнем северном острове был почти полностью стерт с лица земли волной, которая убила больше десяти тысяч человек. Было также уничтожено несколько кораблей, и урожаи в следующие два-три года упали, отчего застонали землепашцы, – но землепашцы и так вечно стонут. Нет, мы отделались сравнительно легко.
– И как вы считаете, хозяйка, это была кара богов? Некоторые говорят, что Провидение за что-то наказало нас или всю империю. Другие считают, что это сделали старые боги и что они возвращаются. Как вы думаете?
– Я думаю, возможно все, Элф, – задумчиво сказала доктор. – Хотя в Дрезене есть люди – философы, – у которых находится более прозаическое объяснение.
– Какое, хозяйка?
– Они считают, что такое случается без всяких причин.
– Без всяких причин?
– Да. Никаких причин, чистая случайность. Я поразмыслил над этими словами.
– А как они считают – есть ли добро и зло? Верно ли, что кто-то заслуживает уничтожения, а кто-то – всего лишь наказания?
– Меньшинство скажет, что таких понятий вообще нет. Но большинство согласно с тем, что они есть, правда, существуют только в наших умах. Сам мир без нас не признает таких вещей, поскольку это и не вещи на самом деле, а идеи, а потому в мире не было идей, пока не появился человек.
