– Значит, они думают, что Человек не был создан одновременно с миром?
– Именно так. По крайней мере, человек разумный.
– Так значит, они зигенисты? Они считают, что нас создало Малое Солнце?
– Некоторые так и говорят. Они утверждают, что люди когда-то ничем не отличались от обычных животных и тоже засыпали с заходом Ксамиса, а поднимались с восходом. Некоторые думают, что мы – это только свет, что свет Ксамиса цементирует мир как некую идею, как необыкновенно сложную мечту, а свет Зигена делает из нас мыслящих существ.
Я попытался понять эту странную концепцию, и мне уже начало казаться, что она не очень-то отличается от обычных верований, но тут доктор внезапно спросила у меня:
– А во что веришь ты, Элф?
Она повернулась ко мне, цвет ее лица стал нежно-смуглым. Лучи Зигена играли в прядях ее рыжих, чуть курчавых волос.
– Я? Да в то же, во что и все остальные люди, хозяйка, – сказал я, но тут же подумал, что она – уроженка Дрезена, где у людей довольно странные представления о мире, и, возможно, она верит во что-то другое. – Я имею в виду здешних людей, жителей Гаспидуса…
– Да, но во что веришь ты лично?
Я хмуро скосился на нее – выражение ее лица, вежливое и мягкое, явно не заслуживало такого взгляда. Неужели доктор и в самом деле думает, что каждый верит в свое? Люди верят в то, во что им сказано верить, во что им велит верить здравый смысл. Если ты, конечно, не иностранец или не философ.
– Я верю в Провидение, хозяйка.
– Но говоря о Провидении, ты на самом деле имеешь в виду бога?
– Нет, хозяйка. Я не верю ни в каких старых богов. И никто больше не верит. То есть никто из здравомыслящих. Провидение – это власть закона, хозяйка, – сказал я.
Я пытался не оскорбить ее, чтобы она не подумала, будто я говорю с ней как с ребенком. Я уже сталкивался с некоторой наивностью, свойственной доктору, и объяснял это плохим знанием жизни в чужой для нее стране, но вот прошел почти год, и все еще оставалось немало вещей, на которые мы вроде бы смотрели в одном свете и под одним углом, однако видели каждый по-своему.
– Законы Природы определяют устройство физического мира, а законы Человека определяют устройство общества.
– Гм-м, – сказала она с выражением то ли задумчивым, то ли с изрядной долей скептицизма.
– Одни законы вырастают из других, как растения – из почвы, – добавил я, вспомнив уроки естественной философии (мои решительные и настойчивые попытки никак не воспринимать те знания, которые я рассматривал как полностью неприемлемые, явно не увенчались полным успехом).
– А это не так уж сильно отличается от представления о том, что свет Ксамиса упорядочивает большую часть мира, а свет Зигена просвещает человечество, – сказала она, снова повернув свой взгляд к заходу.
– Видимо, так, хозяйка, – согласился я, с трудом следуя за ее мыслями.
– Хм. Все это очень интересно.
– Да, хозяйка, – покорно сказал я.
Адлейн: Герцог Вален. Как всегда, рад вас видеть. Добро пожаловать в мой скромный шатер. Прошу вас.
Вален: Адлейн. Хотите вина? Перекусить? Вы ели?
В: Стаканчик, с вашего позволения.
А: Вино. Я, пожалуй, тоже выпью. Спасибо, Эплин. Значит, у вас все в порядке?
В: Вполне. А у вас?
А: Отлично.
В: Я вот подумал, не могли бы вы?…
А: Что, Эплин? Да, конечно. Эплин, а ты не?… Я тебя позову… Ну вот, Вален, теперь здесь никого нет. В: Гм-м. Отлично. Эта доктор. Восилл.
А: Опять она, дорогой герцог? У вас это становится наваждением. Неужели вы и в самом деле находите ее такой интересной? Может быть, вам стоит сказать ей? Может, она предпочитает стариков?
В: Мудрость, которая приходит с годами, высмеивают только те, кто не надеется ее обрести, Адлейн. Вам известна суть моего недовольства.
А: К сожалению, нет, герцог.
В: Но вы сами говорили мне о своих сомнениях. Вы проверили ее записи – нет ли в них какой-нибудь шифровки или чего-нибудь такого?
А: Я думал об этом. Я решил не делать этого напрямую.
В: Может быть, вам стоит сделать это, и как раз напрямую. Она колдунья. Или шпионка. Одно из двух.
А: Понимаю. А каким неведомым старым богам или иным демонам она служит? Или какому хозяину?
В: Не знаю. Мы не узнаем, пока не допросим ее.
А: Ага. Вы хотите, чтобы это произошло?
В: Я знаю, что это маловероятно, пока король осыпает ее милостями, хотя это не будет длиться вечно. В любом случае есть всякие способы. Она может просто исчезнуть и подвергнуться допросу… неофициально, так сказать.
А: Нолиети?
В: Я… не обсуждал это с ним напрямую, но знаю, что он будет более чем счастлив сделать это. У него есть сильное подозрение, что она помогла умереть одному из допрашиваемых.
А: Да, он говорил мне об этом.
В: Вы собирались предпринять что-нибудь?
А: Я сказал, что ему следует быть осторожнее.
В: Гм-м. В любом случае, ее можно разоблачить таким образом, хотя это и будет рискованно, а потом придется ее убить. На действия по дискредитации доктора перед королем может уйти больше времени, а если придется торопиться, то опасности будут ничуть не меньше, чем при реализации первого варианта.
А: Вы, похоже, немало размышляли над этим делом.
В: Конечно. Но если мы решим допросить ее в обход короля, то нам не обойтись без помощи начальника стражи.
А: Видимо, так.
В: Так что же? Вы участвуете?
А: Каким образом?
В: Дадите людей, может быть?
А: Пожалуй, нет. Может получиться так, что части стражников придется драться против своих товарищей. А из этого ничего хорошего не выйдет.
В: Ну, тогда иным образом?
А: Иным образом?
В: Черт вас побери, вы прекрасно знаете, о чем я говорю!
А: Закрыть глаза? Не заметить? Что-нибудь в этом роде?
В: Да, в этом.
А: Грех небрежения предпочтительнее греха деяния.
В: Называйте это как хотите. Действия или отсутствие действий, о которых мне должно быть известно. А: Что ж, это возможно. В: И не больше? Всего-навсего возможно?
А: А вы собирались сделать это в скором времени, дорогой герцог?
В: Возможно.
А: Ха! Теперь вы понимаете, что, если вы не…
В: Я не имею в виду сегодня или завтра. Я ищу взаимопонимания на тот случай, если это станет необходимым, чтобы подобный план можно было выполнить без промедлений.
