«Неужели способ изобретен?» — радостно подумал Терехов и подбежал к другу:
— Нашли?
— Есть что-то новое. Читай.
Терехов схватил радиограмму. Академик Никольский сообщал, что астрономы предложили ему использовать метод, открытый советскими учеными в 40-х годах. Состояние атмосферы на очень больших высотах изучалось с помощью локации и фотографирования метеоров, вернее газового следа, который остается после полета и сгорания «падающих звезд». Этот метод позволил обнаружить перемещения в пространстве даже разреженных газов атмосферы, то-есть ветер, на высотах 100-200 и более километров над землей.
«Применив метод локации, — писал в заключение академик, астрономы Леонидов и Путятин на Алтайской высокогорной обсерватории получили 1 июля серию фотографий следа метеора, достигшего нижних слоев стратосферы. На фотографиях ясно видны -изменения в структуре воздушного потока на высотах 11- 13 километров. Предварительный математический анализ снимков позволил проследить в данной зоне завихрения потока. Следовательно, метод локации и фотографирования следа метеоров, вероятно, возможно применить для разрешения поставленной перед нами задачи».
Сухие слова радиограммы Никольского показались Терехову такими же звучными, как строки лучших стихов.
— Ура! — закричал он. — Молодцы астрономы! Теперь-то мы уж раскроем тайну этих вихрей! Изучим их… Ура! Идем, Сергей, идем, дорогой мой профессор! Пошлем телеграмму на Алтай, поздравим… нет, поблагодарим Леонидова и Путятина. И, видя, что Трубокуров не намерен тронуться с места, потянул его за рукав со словами: — Идем же, что ты прирос к крыльцу, как пень!
— Рано еще, Миша, радоваться. Ты, как всегда, торопишься с заключениями, — тихо сказал Трубокуров.
— То-есть, как это тороплюсь? Ведь Никольский сам признал, сам!
— Спокойно, Миша. Он пишет: «вероятно», «возможно».
— Ты хочешь сказать, что он не уверен в возможностях этого способа? Но это тебе так кажется, Сергей. Сухарь ты, скептик!
— Нет, не кажется. Я ведь математик.
— Нет, ты скептик!
— Подожди ругаться! Мне нетрудно доказать тебе, что, как я уже сказал, нам рано еще радоваться. Дело вот в чем. Примерно из ста тысяч метеоров — этих странников в межпланетных просторах, — встречающихся с Землей каждые сутки, лишь очень немногие достигают нижних слоев атмосферы. И совсем мало их падает на нашу планету в виде метеоритов. Причина этому тебе известна: они проникают в атмосферу Земли с космическими скоростями до восьмидесяти километров в секунду и поэтому в подавляющем большинстве сгорают в верхних слоях газовой оболочки нашей планеты. Понимаешь — в верхних слоях. Алтайским астрономам просто посчастливилось поймать своими приборами такой метеор, который долетел почти до тропосферы. Ну, а теперь скажи: прав ли я, выражая сомнение в возможности использовать этот способ изучения вихрей? Когда еще, где и кому снова посчастливится поймать локатором обсерватории такой редкостный метеор! А раз так, то этот способ надо признать практически почти бесполезным. Это ставка на «кладоискательство». Наблюдая метеоры, не познаешь вихри высот. Во всяком случае, в короткий срок. А нам надо изучить и покорить вечные бури теперь же.
Терехов глубоко вздохнул. Доводы профессора Трубокурова были неопровержимы.
— Ну что же, Сергей, тогда до свидания! Я пойду к себе. Попробую снова искать. Но должен тебе сказать откровенно — я выдохся. Я уже не смогу, очевидно, найти хорошее решение… Я…
— Не позволю! Не смей! — вдруг закричал Трубокуров.
Никогда еще Терехов не видел таким разгневанным своего спокойного друга. Трубокуров покраснел и кричал неестественно тонким, пронзительным голосом:
— Не смей так рассуждать! Тебе искать надо! Искать как следует, а не падать духом! Ты советский изобретатель! Ты не имеешь права разоружаться!
— Сергей, не волнуйся! — воскликнул Терехов.
Трубокуров закашлялся и смолк, а через полминуты он был уже, как всегда, спокоен и сказал:
— Извини меня, Миша, за форму изложения моего отношения к твоим жалобам. Я очень недоволен собой за это. Но по существу мои претензии к тебе правомерны. Ведь так?
— Да, — кивнул головой Терехов и протянул Трубокурову руку: — Спасибо за взбучку и еще раз до свидания! Я пойду к столу.
— Нет, не уходи. У меня есть предложение совершить небольшую прогулку на колхозный ток — до него километра три, сказал профессор. — Комсомольцы нас звали посмотреть, как они его электрифицировали. Слыхал об этом?
— Но мне надо продолжать искать, по твоему же требованию, — улыбнулся Терехов.
— Вот и ищи… В степи… Помнишь, еще Энгельс писал, что изобретения находятся с помощью головы, а не выдумываются из головы. И не за столом обычно, а на производстве или с помощью наблюдений явлений природы…
— Ладно, ладно! — махнул рукой Терехов. — Идем.
…Степь к западу от территории опытной станции была совсем иной, чем степь к востоку, где в памятную друзьям майскую ночь опустилась СЭС. Колхозные земли здесь были пересечены вдоль и поперек полезащитными лесными полосами. В прямоугольниках, образуемых ими, целину давно уже распахали и сеяли здесь пшеницу, просо, подсолнечник, травы. Сейчас эта степь, преобразованная советским человеком в житницу, казалось, дышала теплом и щедро разливала аромат созревших хлебов.
Терехов и Трубокуров пошли напрямик, по свежему жнивью, лавируя между еще не убранными копнами соломы. Солнце скрылось. Небо начало темнеть и где-то на огромной высоте, на западе, лишь одно маленькое, похожее на золотую рыбку облачко загорелось над вечерней зарей.
Трубокуров загляделся на него, споткнулся и упал.
— Ворон считал? — пошутил Терехов, помогая другу отряхнуть пыль со светлого костюма.
— Нет. Задумался. Обидно, что в нижних слоях стратосферы нет облаков! Вот это сияющее облачко плывет, вероятно, на высоте всего шести-семи километров. Почти на пределе обычных облачных образований. А затем, как ты знаешь, расположена зона, где облаков не образуется. И лишь на высоте шестидесяти-восьмидесяти километров из мельчайших кристалликов рождаются особые облака — серебристые…
— Соболезную тебе, что в безоблачной зоне нет облаков! Но помочь ничем не могу, — иронически сказал Терехов.
— Напрасно. — Трубокуров искоса взглянул на него и зашагал дальше.
Друзья увидели ток колхоза «Заря коммунизма» после того, как миновали вторую продольную лесную полосу. Горсть электрических огней и дымок от кухни, поднимающийся ровным столбом в небо, указали им, где производится обработка собранного зерна.
