– Ну, нет денег - нет договоренности, - вздыхает Гуга.
Он уже наполовину извлекает меч, когда король пугает окрестности счастливым выкриком.
– Нашел! - орет Эквитей. - Проводнику готовил и засунул за отворот перчатки… Не пригодилась тогда - пригодится сейчас…
В его руке поблескивает полновесная золотая монета.
Алчность так и прет изо всех прогнивших дыр мертвеца. Он протягивает скрюченные пальцы и хватает золотой. Вертит его, пробудет прикусить гнилыми пнями зубов. Лижет металл набухшим черным языком.
– Договорились! - заключает Гуга. На этот раз в его рокочущем голосе искрится настоящая радость. - Где ж ты был, внучок, когда мы этой канавой болотистой перебирались-то? Если бы нам денег хватило, мы бы дракона поимели-то… Как догадался-то, что на болото надо с деньгами идти?
Эквитей пожимает плечами:
– На твоем примере обучен. Наслышан и о твоих подвигах, и о Проводнике.
– Ох, попался бы этот покруч мне в руки-то! - мечтательно говорит Одноглазый. - Уж я бы его…
– Вот он, - толчком ноги выкатываю тело Проводника.
Гуга некоторое время смотрит на погибшего духа болот. Он просто сияет от счастья. Наклоняется над трупом и от всей души пинает его под ребра.
– Надеюсь, вы его долго мучили? Этого ублюдка трясины? Скажите, что долго. Ну скажите-то!
– Не очень, - говорю честно. - Умер от удара веслом по голове.
– Башку, сталбыть, раскроили… - как сытый кот мурлычет Одноглазый. - А мне он говорил, что погибнуть не может-то…
– Мы тоже так думали, пока Слимаус не угостил его по черепку.
Гуга резко поворачивается к звездочету и, недоверчиво склонив голову, смотрит на парня.
– Беру свои глаголы обратно, - говорит он Эквитею. - Удвой этому портку заработную плату-то. Хорошее дело парень сделал.
– Спасибо, - несмело улыбается астролог.
– Не убью вас теперь-то, - заявляет Одноглазый. - Но при условии.
– Готовы слушать.
– Ты, внучок, знаешь наверное, что через неделю солнце рухнет? - морщится покойник. - Если убить всех причастных, то чаша сия нас минует.
– Знаю.
– Сможешь с этой бедою разобраться-то? - серьезно вопрошает Гуга. - За неделю-то сможешь?
Эквитей почесывает подбородок и смотрит прямо в единственный глаз предка.
– Больше некуда деваться. Придется либо предотвратить конец света, либо самим умереть.
– Похвально сие, - кивает Одноглазый. - Договор таков. Если сумеешь остановить напасть, то не приду за тобой. Но ежели неделя пройдет, в тот же миг предстанет пред тобой моя рать. И порубим тебя, ясен пень, на куски…
– Понятно, - Эквитей хмурится и сплевывает. - Раньше хоть две недели оставалось для маневра. А теперь неделя…
– Именно неделя, - подтверждает мои опасения Гуга. - Какое-то чародейство ускорило этот… как его… процесс.
Пораженные этой новостью, мы готовимся к отплытию. Мертвые рыцари медленно уходят под воду. Покойный монарх остается с нами - хочет немного поговорить с Эквитеем, разузнать о судьбе государства и заодно помочь отыскать отсюда выход.
– Долго мы тут петляли, - говорит он. - Но добирались до Пустой горы с большим трудом. Но не будем о старом-то, внучок. Поведай-ка лучше о делах государственных.
Мне удалось выломать два длинных березовых ствола и мы со Слимаусом, словно баграми отталкиваемся от болотного дна. Плот медленно плывет, рассекая грязные волны, поднятые погружающимися рыцарями. Утомленная последними происшествиями Харишша уснула. Она свернулась калачиком возле Прасса и укрылась полой его грязного плаща. Осел приходит в себя и перепугано всхрапывает. Приходится повторно стукнуть его между глаз. Я орудую шестом и с интересом прислушиваюсь к негромкому диалогу двух монархов.
Одноглазый спешился и уселся рядом с Эквитеем, прислонившись спиной к ноге конского скелета. Он расспрашивает потомка обо всем, что произошло за последние столетия.
Но ведь каков Гуга! А думал, что он станет задавать вопросы о жизни своих детей и внуков. Но его интересуют лишь политика и деньги.
– Что с моими землями-то? - вопрошает покойник.
– За это время границы не слишком расширились. На севере часть державы отвоевали варвары…
– Проклятье! - ревет Одноглазый. - Какой подлец разрешил им это сделать?
– Кхм, - пытается успокоить его Эквитей. - У прадеда не было другого выхода. Ты пропал и оставил пыльную казну совершенно пустой. Пришлось продать большинство нарядов прабабушки…
– Печально, - вздыхает Гуга. - Кто ж знал-то, что мы от дракона не вернемся. Так что там с границами?
– Север, конечно, неприятно. Но кроме двух торговых трактов там нет ни полей, ни хороших охотничьих угодий, - продолжает король. - Потому я не посчитал умным идти на их завоевание. Тридцать лет назад я пошел с войсками сначала на запад, а потом на юг. Захватил Триниллин, а потом отхватил изрядный кусок Каплаута и Темного края. Теперь восточный кордон проходит по Быстрому ручью, а запад заканчивается Морской рекой и Твердым озером.
– Вот это по мне! - хвалит потомка Одноглазый. - Поди неплохо погулял с дружиной-то? Не могу поверить, что тебе Триниллин поддался. Тамошняя графиня-управительница изрядно попила мне кровушки из казны, когда я договаривался с ней о будущем браке своего сына. Проклятая стервица! Ей целых десять золотых за рядовую принцессу предлагали, а она ни в какую. Моя рать целых два месяца держала тупых принцессок в осаде. Но не поддались подлые. Только издевались со стен и кукиши показывали…
– Мне они тоже изрядно надоели, - признается Эквитей. - За "пристройку" Мэлами хотели целых десять возов серебра.
Гуга присвистывает, понимающе покачивая подбородком.
– И где я эти десять возов возьму, если два рудника ушли кукушке в гнездо только на вооружение придворной охраны.
– А какого ослиного органа ты серебро в оружие совал-то? - журит Одноглазый. Внезапно его око сверкает. - Впрочем, довольно мудрый выбор, учитывая…
– Что?
– Не хочу говорить об этом… Срамота…
– Ваше высокое величество, - обращаюсь к покойнику. - Нам необходимы любые, даже самые срамные факты из истории Преогара. Любая информация способна помочь нам в деле с падающим светилом.
Пустая прорва глаза смотрит на меня. На грубом лице, пятнистом от трупного яда и мула, читается раздумье. Гуга поднимает руку и скрюченными пальцами почесывает подбородок. Грязные ногти глубоко вонзаются в сухую кожу, она шелушится и падает на плот невесомыми перышками.
– Была у меня одна ведьма. Говорила, что из другого мира. Прилетела ко мне в какой-то розовой ступе. С цветочками… И глаголет мол, у нее в нашем государстве какая-то работорная работа…
– Лабораторная-то? - копирую манеру речи Одноглазого.
