– Послушайте… - Флеминг наконец остановился в ногах кровати и оперся о спинку, сосредоточившись уже не на том, что было в комнате, а на своих мыслях. - Вот все вы только и спрашиваете: "Что?", "Что это такое?", "Что оно делает?", и никто, кроме меня, не спросил: "Зачем?" Зачем чуждый нам разум за две сотни световых лет отсюда не пожалел трудов, чтобы затеять все это?
– Разве мы можем ответить на этот вопрос?
– Мы можем строить логические заключения.
– Догадки.
– Ну, если вы не хотите додумывать до конца…
Он резко выпрямился, и его руки бессильно упали. Рейнхарт понемножку потягивал брэнди и ждал. Через минуту Флеминг снова успокоился и чуть смущенно усмехнулся.
– Старый черт вы эдакий! - Он сел рядом с профессором. - Ведь это же логический разум, где бы и каким бы он ни был! Он посылает ряд инструкций, составленных в абсолютных терминах и описывающих устройство, которое мы интерпретируем как счетную машину. Зачем? Или, по-вашему, они сказали себе: "Ах, какая интересная техническая информация. Ну-ка, растрезвоним о ней по Всей Вселенной - вдруг кому-нибудь да пригодится?"
– Очевидно, сами вы так не думаете?
– Не думаю. Потому что там, где разум, там и воля. А где воля, там и честолюбивые устремления. Предположите-ка, что этот разум желает распространиться.
– Ну что ж, теория как теория.
– Это единственное логическое предположение! - Флеминг ударил себя кулаком по колену. - Так что же делает этот разум? Он отправляет послание, которое могут принять, понять и воплотить в жизнь другие цивилизации. Техника роли не играет, как не играет роли марка радиоприемника, который вы покупаете: программы для всех одни и те же. Важно то, что мы берем их программу, - программу, которая, используя математическую логику, может приспособиться к нашим условиям - или любым другим, если уж на то пошло. Машине известны основные формы жизни, и она выясняет, к какой из них принадлежим мы. Выясняет, как работает наш мозг, как устроено наше тело, как мы получаем информацию о внешнем мире, - мы рассказали машине о нашей нервной системе и наших органах чувств. И вот она создает существо, у которого есть тело и орган чувств - глаз. У него ведь есть глаз, не так ли?
– Да, есть.
– Возможно, это существо весьма примитивно, но это уже шаг вперед. Дауни считает, что пользуется машиной, а на самом деле машина использует ее!
– Шаг к чему? - небрежно спросил Рейнхарт.
– Не знаю. К какой-то форме господства.
– Над нами?
– Только это и можно предположить. Рейнхарт поднялся и, медленно и задумчиво пройдя через комнату, поставил пустой стакан рядом с остальной посудой.
– Не знаю, Джон. Флеминг, по-видимому, почувствовал, что Рейнхарт колеблется, и мягко сказал:
– Первые путешественники, вероятно, казались туземцам вполне безобидными. Добрые старенькие миссионеры в смешных пробковых шлемах… Но кончилось-то тем, что они стали их правителями.
– Возможно, вы правы. - Рейнхарт благодарно улыбнулся ему. Это было совсем как в прежние времена, когда оба они думали одинаково - Впрочем, миссионер этот довольно необычный.
– Скажите, какой у него мозг, у этого существа Дауни? - Рейнхарт пожал плечами, а Флеминг продолжал: - Мыслит оно, как мы или как машина?
– Еще не известно, мыслит ли оно вообще.
– Если у него есть глаз, то есть и нервные центры, значит, должен быть и мозг. Но какой мозг?
– Вероятно, тоже примитивный.
– Почему? - возразил Флеминг. - Почему бы машине не обзавестись придатком к своему разуму - вспомогательной машиной, которая функционирует так же, как и главная, но в отличие от нее обладает органическим телом?
– А какая ей от этого польза?
– Какая польза от органического тела? Машина, наделенная органами чувств? Машина с глазом?
– Вы никого в этом не убедите, - сказал Рейнхарт.
– Не растравляйте мне раны.
– Вам придется остаться при машине, Джон.
– Для чего?
– Для того, чтобы ее контролировать. - Решение было принято много часов назад, и теперь Рейнхарт говорил твердо. Флеминг покачал головой.
– Каким образом? Машина умнее нас.
– Умнее?
– Я не желаю принимать в этом участие.
– По вашей теории, ее бы это только устроило.
– Но вы мне не верите… Рейнхарт жестом остановил его.
– Я готов вам поверить.
– Тогда уничтожьте ее. Это единственный безопасный выход.
– И мы это сделаем, если потребуется, - сказал Рейнхарт и направился к двери, словно они уже обо всем договорились. Флеминг быстро повернулся к нему.
– Уничтожите? Вы действительно считаете, что сможете это сделать? Помните, что произошло, когда я попытался все приостановить? Дауни просто вышвырнула меня вон. А если вы попытаетесь, то и вас вышвырнут.
– Меня и так хотят вышвырнуть.
– Хотят… чего?! - Флеминга словно ударили.
– Есть силы, которые хотят нас всех убрать отсюда, - сказал Рейнхарт. - Стоит им только узнать, что у нас разброд, и нас вытеснят.
– Но зачем, черт побери?
– По их мнению, они лучше знают, как использовать машину. Но пока мы здесь, Джон, мы всегда можем отключить рубильник. И отключим, если понадобится. - Он перевел взгляд с встревоженного лица Флеминга на стоящие на полу чемоданы. - Распакуйте-ка лучше все это.
При встрече Дауни и Флеминга воздух был насыщен электричеством, но ничего драматического не произошло. Флеминг был достаточно спокоен, а Дауни разговаривала с ним со снисходительной усмешкой.
– Добро пожаловать, блудный сын, - сказала она и повела его смотреть существо в баке. Существо мирно плавало в своей питательной ванне. Оно обнаружило смотровое окно и большую часть времени проводило, прильнув к нему единственным, лишенным век огромным глазом. Флеминг уставился на него, но так и не смог решить, осознает ли оно то, что видит.
– Оно способно к какому-нибудь общению?
– Мой милый, у нас не было времени узнать о нем хоть что-нибудь, - Дауни говорила так, словно ей приходилось объяснять студенту-юнцу очевидные истины.
– Есть у него голосовые связки или что-нибудь в этом роде?
– Нет.
– Хм! - Флеминг выпрямился и заглянул через верх бака. - Возможно, это слабая попытка создать человека.
– Человека? Что-то не похоже на человека. Флеминг прошел в машинный зал, где Кристин следила за индикаторной панелью.
– Что-нибудь печатается?
– Нет, ничего. - Кристин казалась озадаченной. - Но в ней что-то происходит - добавила она. Лампочки на индикаторной панели безостановочно мигали. Похоже было, что машина работает сама для себя, не выдавая результатов. Следующие два-три дня прошли без происшествий, а потом Флеминг соорудил большую магнитную катушку, обмотав провод вокруг бака и соединив его концы с машиной. Он не объяснил остальным, для чего это делает, да, говоря по правде, и не мог бы объяснить. Но сразу же индикаторная панель неистово замигала всеми своими лампочками. Из лаборатории прибежала Кристин.
