В завершение я предложила: не разрешит ли почтенный командор базы включить в состав экипажа несколько человек из числа детей торговцев?
— Это противоречит законам Хэолики, и вы это знаете не хуже меня, — с самодовольным недоумением ответил он.
— Вы неправильно поняли меня, почтенный Тхотончи. Я вовсе не предлагаю включить их в состав экипажа навсегда. Я только предлагаю, чтобы они совершили по два-три плавания, пока мы не найдем людей для пополнения.
— Это противоречит законам Хэолики, — напыщенно повторил командор. — Я больше не задерживаю вас. Идите и исполняйте свой долг. — Фраза эта означала, что разговор закончен.
С мыслями, что опять придется посылать корабли с некомплектной командой и матросы на них будут стоять полуторную вахту, я вышла из резиденции командора.
По дороге я узнала о возвращении задержавшейся уже на три недели флотилии Ятэра и о случившейся с ним беде.
Но за всеми заботами я смогла навестить его только вечером.
Потом я жестоко корила себя за то, что не уделила Ятэру достаточно внимания в последние дни его земного существования, закрутившись в повседневных делах. Он был одним из моих лучших друзей, и более того, я была обязана ему слишком многим, ибо, когда я только попала сюда, тогдашний второй вице-командор подумывал отправить меня работать по моей последней «специальности». Но Ятэр-Ятэр был категорически против, и именно он сделал меня своим помощником, ничего не потребовав взамен.
Когда я увидела его, то ахнула, не сдержавшись: он, прежде крепкий и здоровый, несмотря на прожитые годы, теперь казался ожившей мумией.
Я чуть не расплакалась — такого не случалось со мной уже давно, — а он что-то успокаивающе говорил. Потом…
— Послушай меня, девочка, — забормотал вдруг старик. — Я должен тебе рассказать кое-что очень важное. Я хотел сделать это чуть позже, все присматривался к тебе, но теперь времени у меня, видать, совсем нет.
С напряженным вниманием я слушала рассказ Ятэра.
Он рассказывал долго, с детальными подробностями и длинными многословными отступлениями. Я не перебивала его, понимая, что ему очень нужно выговориться перед уже недалеким концом.
Все это случилось тридцать пять или тридцать шесть лет назад. Среди всех миров, до которых добрались разведчики хэоликийцев, был один, переживший атомную войну. Мир, в котором на выжженной смертоносным огнем планете копошились лишь жалкие остатки прежнего человечества, сражающиеся с жуткими тварями-мутантами и выкашиваемые болезнями и бедствиями.
Хотя война закончилась двести с лишним лет назад, мир этот был обозначен на картах как запрещенный для посещения, ибо это грозило многими бедами всякому, кто сунет туда нос.
Но вот запрет этот решили нарушить. Хэоликийцев на этот раз интересовала не торговля — да и что можно было купить в подобном месте? В это на редкость опасное путешествие их заставило пуститься стремление найти уцелевшее ядерное оружие.
Ятэру осталось неизвестным, собирались ли торговцы продать его кому-нибудь, или им просто захотелось иметь это чудовищное порождение людского разума в своих арсеналах.
В том рейсе несчастья начали сыпаться на флотилию буквально с первых дней… С самого начала все пошло хуже некуда — в порту, который они избрали промежуточной базой для проникновения в нужный мир, вспыхнула чума, и они спешно покинули его, толком не подготовившись к походу.
На третий день после того, как они появились в этом проклятом всеми светлыми и темными силами мире, погиб корабль разведчиков из Дормая, разнесенный буквально в пыль мощнейшим взрывом. То ли столкнулся с древней плавучей миной, то ли, быть может, получил торпеду с какой-нибудь подлодки. Не спасся никто из команды.
Ятэр сбивчиво и коротко поведал о том, что увидел в странствиях по лику полумертвой планеты. О руинах гигантских городов, где среди оплавленных камней до сих пор лежали десятки тысяч человеческих скелетов, непонятно как сохранившихся, о морских чудовищах, иное из которых без труда могло бы проглотить их корабль.
На проклятой планете взбесилось и пошло вразнос все, включая погоду. Яростные шторма, налетевшие внезапно, едва не пустили их ко дну. После испепеляющей жары вдруг резко холодало, и снег сыпался на тропические цветы. Днем солнце раскаляло камни, так что они трескались, а ночью на них оседал иней. Почти каждый день путешественникам приходилось спасаться от смерчей, магнитные бури и полярные сияния делали почти невозможной радиосвязь между кораблями. Айсберги встречались даже в тропических широтах, а иссушающие самумы сменяли ледяные шквалы.
Берега, мимо которых они плыли, покрывали мутировавшие джунгли, превратившиеся в смертельно опасный радиоактивный ад, откуда не возвращался никто из сунувшихся туда смельчаков. И лишь изредка доносившийся из чащоб рев, от которого бегали мурашки по коже даже у самых бывалых, давал понять, какие твари обитают в их глубине.
Они плыли все дальше, и окружающее начинало отдавать откровенной чертовщиной.
Бывало, стрелка компаса начинала без причины сходить с ума, вращаясь во все стороны, а потом так же внезапно прекращала.
Иногда над горизонтом вставали смутные миражи каких-то фантастических городов, и моряки, случалось, узнавали свои родные места.
А однажды они наткнулись на огромный ледник, спускавшийся в бухту с невысоких гор, хотя вокруг было довольно тепло.
У них была карта, неизвестно как и кем добытая, на которой были обозначены нужные им объекты. Но она очень мало помогала.
В поисках атомных бомб они с большим трудом раскопали больше десятка бункеров, расположенных среди руин мертвых городов и зловонных радиоактивных болот, но внутри взору их представала только ржавая труха — все, что осталось от оборудования, — да следы давних каннибальских трапез их обитателей. Иногда мумифицированные останки их представали сплетшимися в последних смертельных объятиях, вгрызшимися зубами в иссохшую плоть друг друга.
И почти ежедневно они недосчитывались кого-то.
Многие подхватили лучевую болезнь, несмотря на розданные людям дозиметры, кто-то погиб, подорвавшись, когда пытался копаться в старой технике. Кто-то умер от укусов ядовитых насекомых — их обитало здесь несколько видов, — а трое были досуха высосаны во сне какими-то огромными мерзкими червями лилового цвета. Без малого два десятка отравилось насмерть при вскрытии очередных подземелий, когда из-под разрезанного автогеном бронеколпака вырвалось облако ядовитого газа. Еще столько же погибло в другом многоэтажном бункере: под ними провалились сгнившие перекрытия нижних ярусов. Некоторые начинали слышать зовущие их куда-то голоса, и их пришлось удерживать силой от попыток немедленно бежать на зов неведомо куда (скорее всего — в последний путь). А несколько человек бесследно исчезли почти на глазах товарищей, среди бела дня буквально растворившись в воздухе.
