Он устал дегустировать их по одному. Это было все равно что есть суп через соломинку. Он завернул за угол. Справа река лизала берег, словно зализывала рану. Узел перепутанных семенных коробок дрейфовал по холодному сырому песку к столикам для еды, серые формы были едва различимы в неверном свете. Он не обращал на них внимания. Это был просто мусор, который этот дурак Блоут так заботливо прижимал к своей груди, или что там у него было. Джокеры, монстры для чувствительного таксианца. Блез унаследовал многое от деда: благодаря или вопреки ему, натуралы казались ему не намного привлекательнее. Тот сорт отбросов, который он с удовольствие пнул бы, если б увидел спящим на улице, пропитанной выхлопами и лишенной освещения, доведись ему родиться обычным человеком.
Потом Блез увидел его.
В первой вспышке узнавания он отшатнулся от нескладной формы косо посаженной головы и вздернутых плеч, возвышающихся над потоком мусора. Ужас вопил в голове Блеза и бился в виски, словно обезумевшая птица, желающая выбраться на свободу. Прыжком, достойным мастера боевых искусств, Блез разделил себя и это кошмарное видение холодными стенами здания. Горящее небо, он мог увидеть меня.
– Блез?
Словно нежный нож, голос обрезал стук в его висках. Он поднял взгляд и увидел КейСи, странно обрамленную его коленями, понял, что сжался в комок, припав спиной к холодной цементной стене.
– Блез, в чем дело? Выглядишь так, будто тебя сейчас вывернет наизнанку.
Он почувствовал укол ярости, и желтый ледоруб прошел сквозь пульсирующий фиолетовый туман в его мозгу. Как смеет она вмешиваться? Как смеет она спрашивать? Но ярость вспыхнула и исчезла, как искры от огня, разожженного в бочке.
Другие джамперы боялись и уважали его, испытывали трепет, даже Молли Болт, ненавидевшая его до глубины души. КейСи беспокоилась о нем. Никогда раньше рядом с ним не было людей, которые бы о нем беспокоились – деда и одноглазую сучку он в расчет не брал. Единственной целью Таха было не дать ему стать тем, чем он в действительности был, а Коди просто играла с ним. В последние несколько лет он пришел к пониманию, осознанию, что для своего любимого «дяди Джорджа» он всегда был не больше чем средством к достижению цели: он был своего рода революционным талисманом для тех террористических ячеек, что он создал, перед тем как его проклятый дед схлестнулся с ним. КейСи была единственной из всех, кого он знал, кому он был небезразличен.
Возможно, именно поэтому он держал ее рядом, несмотря на ее острый язычок. Она была милой. Но с его плечами, осанкой, скульптурным телом и всей его силой, он мог иметь любую милую девочку в любой момент и любым способом.
Он испустил долгий рыдающий вздох.
– Это он. Он пришел за моим дедом.
– Кто?
– Он. Он постригся, оделся иначе, но это он. Я его чую. Я чую его разум. Он здесь, чтобы спасти Тахиона.
– Не будь смешным.
Он бросил на нее разъяренный взгляд, который она проигнорировала.
– Никто не знает о Тахионе, кроме нас… и Блоута, потому что он знает обо всем, что творится на Роксе. Но у Блоута, в отличие от нас, есть яйца, чтобы действовать напрямую. Он бы…
– Это не важно. Он туз. У него свои методы.
– Теперь вернись в начало и скажи мне, кто он.
– Марк Медоуз, – сказал он голосом, в котором звучал юношеский напор. Капитан Глюкс.
– Марк Медоуз? – она рассмеялась. – Ты потеешь из-за пустяка, любимый мой. Потому что я встречалась с ним вчера. Он просто безобидный старый… Как ты его назвал?
– Капитан Глюкс. Туз, у которого есть друзья. Джек Попрыгунчик, Звездный Свет, Дочь Луны… И я не уверен, сколько еще. Он был одним из лучших друзей деда. – Он посмотрел на нее с лицом, искаженным, как у мучеников с картин Греко. Я должен остановить его. Он нас уничтожит.
КейСи рассмеялось. Лицо Блеза окаменело. Она потрепала его по голове. Ее пальцы справились с задачей лучше, чем ветер. Пока она ерошила его волосы, он немного расслабился, вновь поняв, за что он ее терпит.
Он также понимал, что однажды отплатит ей за каждую дерзость, и сделает это с удовольствием. Но он учился откладывать удовольствия. Иногда. Дедушка бы гордился им.
– Расслабься. Он просто безобидный старый чудик.
– Говорю тебе, он туз…
Она снова рассмеялась.
– Возможно, он был козырным тузом, детка. Теперь он ничто, усек? Когда я наткнулась на него, его тощую задницу пинали Тайрон и Четырехглазый с компанией. Отменные тупицы. Они почти вытряхнули его мозги через его огромный птичий клюв, пока крошечная девочка-подросток с игрушечным ножом не пришла к нему на помощь. – Она присела рядом и принялась играть с аксельбантом, висевшим на спине бомбера Блеза. – И это туз, да?
С некоторым раздражением он затряс головой.
– Он под прикрытием. Ему приходится скрывать свои силы. Ты никогда не жила под прикрытием. Ты бы знала.
– Ну послушай, я просто жила на улице с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, я и не должна знать ничего такого, я же просто девчонка.
– Вот именно.
Она отстранилась, готовая ужалить его, словно кобра. Но прежде чем она успела что-то сказать, за что ему пришлось бы ее уничтожить, он обнажил свои зубы в дикой усмешке. Она моргнула, улыбнулась ему, обхватила руками за шею и покачала головой.
– Сукин ты сын.
Это наша игра, подумал он, самодовольно улыбаясь. Я толкаю ее, чтоб посмотреть, как сильно она толкнет в ответ. Она толкает меня, чтоб узнать, как далеко я зайду.
А ставка – ее жизнь. Она удивится, когда узнает это? Он вспомнил о Марке и вдруг потерял интерес к играм. Несколько грубо он снял ее руки с шеи и начал вставать.
– Хватит, милашка.
– О, мне нравится, когда ты груб.
Он резко тряхнул головой, словно хорек, сбрасывающий мышь. Она поняла намек.
– Твой Марк Медоуз сыграл в дурацкую игру и проиграл. Пора взыскать с него…
– Андриё.
Он поднял взгляд. Перед ним стояли Мастелина и Андрион. Мастелина баюкала в своих пушистых лапах «АКМ» – не тот полуавтоматический, о котором так тупо рассуждают либералы, а настоящую штурмовую винтовку, полный автомат, предназначенный для балтийских призывников, согласно польскому Варшавскому договору, и проданных нелегально. Андрион был без оружия. Он просто постукивал друг о друга своими жесткими зеленовато-черными предплечьями, издавая легкий звон, словно гантели, катающиеся по ковровому покрытию спортзала.
Блез вскочил, прищелкнул каблуками и исполнил поклон в полуфранцузском, полутаксианском стиле.
– Чем обязан такою честью?
Монстры, подумал он, невольно ежась.
– Губернатор хочет тебя видеть, – сказала Мастелина.
Блез улыбнулся ужасному джокеру своей самой красивой улыбкой.
