В КС названы три вида вооруженных сил. Первенство принадлежит воинской касте, легендарной гвардии, известной как Люди Короля, "едящие перед королем". (По мнению Доил, остается неясным, ели ли они в присутствии короля - то есть допускались к его столу - или же в их обязанности входило пробовать королевские блюда, иначе говоря, есть раньше, чем король.) Судя по Книге, сыновья Людей Короля могли выбирать, вступать им в гвардию или нет, но старший обязан был служить в ней под страхом смерти. ("Подставить свою шею под королевский меч", - сказано в Книге.) Многочисленные дебаты велись относительно происхождения и степени древности этой касты. Баум в своей статье "Сила и право: титулы и привилегии в древних Долинах" (Природа и история, т. 58) утверждает, что дворяне и Люди Короля - одно и то же, в то время как Кован, всегда стремящаяся к более сложному решению, выдвигает изящную теорию о том, что королевская гвардия воплощала собой мощь завоевателей, закрепостивших коренное население. (См. Примечание No 17 к статье "Orbis Pictus", Искусство, т. 99.) Только гвардейцам позволялось ездить верхом. Они делились на роты из двадцати человек. Каждая рота разбивалась на пары (быть может, тех, что спали под одним плащом) и подчинялась своему командиру. Командиры назывались именами животных, такими, как Гончий Пес, Бык, Лис, Медведь. (В Книге перечислено двадцать семь таких имен.) Вместе командиры гвардии назывались Братьями, а рядовые - Сестрами (но только между собой). Эти наименования, как убедительно доказывает д-р Темпл, скорее всего и привели к ошибочному мнению, что в армии служили и женщины.
Второй вид вооруженных сил представляли провинциальные войска, подчинявшиеся губернатору, назначаемому королем. Эти войска назывались Людьми Королевы, возможно, в честь совсем недавно изжитой матриархальной системы, хотя командовала ими не королева, а губернатор провинции. Позволительно предположить, что это были опасные силы, представлявшие благодатную почву для мятежей. Не раз в период раннего Гарунийского правления, судя по Книге и фольклорным источникам, губернаторы (или лорды) восставали против короля, опираясь на Людей Королевы. (См. Кован, "Восстание Калласа", Журнал Островов, сер. История, IV, 17.)
Третьим видом вооруженных сил были наемники, небольшая, но значительная составная часть. Боясь вооружать завоеванное население Островов, Г'аруны отказывались от массового набора в армию и прибегали к помощи наемных солдат с Континента. Эти солдаты удачи часто наживали себе огромные состояния, сражаясь на стороне короля, приобретали земли и заводили семьи. Родовые имена таких семей давали понять, что их родоначальником был наемник. В КС приводится несколько таких имен: Д'Уан, Х'Улан, М'Уроу - начальная буква обозначает роту, в которой служил наемник.
ПОВЕСТЬ
Дженна первой очнулась от чуткого сна и поняла, что это луна разбудила ее. Через пару дней полнолуние, и луна светила в ясном ночном небе, как маяк. Дуплистое дерево стояло на краю поляны, и ее заливал яркий свет. Что-то маленькое и темное шмыгнуло мимо дерева, увидело, что Дженна шевельнулась, и припустилось прочь.
Желудок настойчиво напомнил о себе. Последние дни они питались только грибами да орехами. Но о костре и горячей пище мечтать не приходилось - даже факел, и тот нельзя зажечь. Придется им поголодать еще немного, пока не дойдут до хейма.
Дженна тронула Пинту за плечо, и та сразу проснулась.
- Тихо. Пошли со мной, - шепнула Дженна.
Пинта осторожно, чтобы не разбудить Карума, выпростала из-под него ноги и вслед за Дженной вылезла на поляну.
- Мы что, оставим его тут? - спросила она.
- А ты как думаешь?
- Да я так просто.
- Пока он спит, мы поищем какую-нибудь еду.
- А ты знаешь, что у меня полон карман орехов?
- Нет.
- Это я тоже просто так, - прыснула Пинта.
- От голода ты делаешься смешливой.
- А ты - мрачной. Из-за одного этого надо скорей искать съестное.
Они разделились - Пинта двинулась к северу, в лес, а Дженна по краю поляны.
Пинта выдернула пять съедобных корешков - круглые луковки были острые на вкус, но приятные. Она сгрызла одну, продолжая искать. На чертополох она наткнулась обычным манером - задом - и тут же вспомнила стишок Катроны:
Коль стебель весь колючий,
а на маковке - пушок.
Значит, ешьте без опаски
сочный, свежий корешок
Это значило, что молодые нежные корни особенно вкусны. Пинта, стараясь не уколоться, выкопала корень и откусила кусочек. По вкусу он напоминал сельдерей.
Дженна тем временем нашла птичьи гнезда - все пустые, кроме одного. В этом лежали три яйца, и Дженна забрала их, уповая на то, что птенцы в них еще не развились. Пригоршня орехов, еще в зеленых обертках, дополнила ее долю добычи.
Девочки сошлись у дерева и разбудили Карума - он заворчал было, но мигом перестал, услышав о еде. Яйца, к счастью, оказались без зародышей. Показав Каруму, как проколоть скорлупу ножом, девочки взяли и себе по яйцу и жадно выпили содержимое. Карум, поколебавшись только миг, сделал то же самое.
- Вот никогда не думал, что это так вкусно, - сказал он. - Отроду ничего лучше не едал.
Дженна улыбнулась, а Пинта сказала:
- В хейме говорят: "Голод - лучшая приправа". Но раньше я этого не понимала.
- Я тоже - а теперь понимаю, - засмеялся Карум. Он пожевал корень чертополоха и сказал задумчиво: - При луне вы точно сестры - светлая и темная.
Дженна захлопала в ладоши.
- Мы и есть сестры. Знаешь ли ты, что Пинту в хейме зовут "тенью", потому что...
- Пора идти, - прервала ее Пинта, высыпав свою долю орехов на траву. Пока ты еще не выдала все наши тайны, Джо-ан-энна. - И Пинта сердито полезла в дупло за котомкой и мечом.
- Она устала, проголодалась, и... - начала Дженна.
- Она ревнует, - сказал Карум.
- Ревнует? К кому?
- К тебе. Ко мне. К нам обоим.
- К нам? - Дженна помолчала чуть-чуть, потом произнесла очень медленно: Никаких "нас" нет. - И встала.
Карум хотел взять ее за руку, но она как будто не заметила этого, и он тоже встал.
- Дженна, я думал... Я чувствовал...
- Есть только женщина Альты и мужчина, воззвавший к ней о защите. Больше ничего. - И Дженна отвернулась к Пинте, которая молча ждала их у дерева.
Все так же молча, они шли по ночному лесу, с Пинтой во главе. На открытых местах они отбрасывали длинные тени, которые соприкасались друг с другом так, как не смели они. Лес, словно в насмешку над их молчанием, полнился звуками. Таинственно шуршали листья, мелкие зверьки шмыгали в подлеске, с низко нависшей ветки неумолчно кричала ночная птица, и шелестели по земле ноги путников.
Несколько часов они прошли в полном безмолвии, обуреваемые каждый своими чувствами. Дженна несколько раз порывалась сказать что-нибудь Пинте или Каруму - и понимала, что не может, что все сказанное ею будет неверным. И она продолжала идти, опустив голову, почти не замечая окружающего - пока ее не остановила переливчатая птичья трель.
