— Пиши, — я засёк разницу между высотой эталонного колышка расположенного у уреза воды, и шкалой нанесённой на рейке. — Точка двадцать семь, вектор западо-западо-юг, смещение три градуса, дистанция пять метров, десять сантиметров плюс.
Надя записала в блокнот мою «абракадабру», и в ожидании ответа уставилась на меня.
— Нам нужен план высот, Наденька. На основании его мы сможем решить, как прокладывать водопровод.
Надя ничего не поняла.
— Пошли дальше.
Забив колышек, в то место где была рейка, я отвёл Надю на новое место.
— Пиши. Точка двадцать восемь, вектор западо-западо-юг, смещение… два и три десятых градуса, дистанция пять метров, двенадцать сантиметров плюс.
— Смотри. Река вот она, дом там. Что из них выше?
Надя посмотрела на реку, потом на дом, улыбнулась.
— Дом.
— Правильно, дом. А какой колышек выше, двадцать седьмой или двадцать восьмой?
Надя посмотрела на колышки, и улыбка исчезла с лица.
— Не знаю.
— Вот видишь, и я не знаю. Но мы должны знать, в какую сторону в этом месте потечёт вода. Если колышек двадцать семь будет выше, то вода потечёт к дому, а если ниже? — я вопросительно посмотрел на Надю, ожидая от неё ответа.
Блин, как школьный учитель! Скоро оценки ставить начну.
Булева алгебра, Наде давалась с трудом. Выбрать из двух ответов правильный она затруднялась.
— К реке… — как-то неуверенно проговорила девочка, смотря мне в глаза, ища в них подсказку.
— Молодец, — похвалил я и, забив двадцать восьмой колышек, отправил Надю на следующую точку.
Печь снаружи нагрелась не сильно, и из дырки не было видно дыма.
Потухла, сволочь. Я ногой отбросил в сторону заслонку и, упав на колени, сунул нос в топку…
— Ё… — вырвалось у меня, когда почувствовал запах палёной шерсти. В печке было жарко, очень жарко. Огня не было, а угли, оставшиеся от колючек, светясь в темноте бардовым цветом, полыхали нестерпимым жаром.
Стряхнув с бороды опалину, я подкинул в печь дров, на этот раз под завязку, и засёк время. Через каждые четыре часа проверять состояние дел и подкладывать дрова. И так на протяжении трёх — четырёх суток.
Составив график дежурств, отведя себе роль пионера, продолжил заниматься планом высот.
С планом высот вышло не очень хорошо. Сам план был хоть куда, но разница между рекой и домом… забором за домом, составила три метра двадцать один сантиметр и, целых четыре миллиметра… Миллиметры меня убили наповал.
— О-хо-хо! — я стоял около «яузского флагштока» и прикидывал, как задрать жёлоб на такую высоту. Выходило, что придётся расстаться с куском ста двадцати семи миллиметровой водопроводной трубы, валяющейся за домом без дела после переноса. Сорок метров как-никак, как раз проскочит основной перепад у реки там всего тридцать с копейками метров. Крепить керамические тридцати сантиметровые блоки на такой высоте под нужным углом, было проблематично. Ну, не строить же акведук. Дороговато для такого небольшого дебита. Жаль, на трубу у меня были другие планы. Для плавки металлов нужна хорошая тяга.
Нет, руду мы не нашли. Но на том клочке земли, что прилетел сюда вместе со мной, можно набрать сотни две килограмм металлолома. А если ещё и ржавые, гнутые гвозди из грядок выковырять, и по всему участку пособирать, то ещё килограмм сто наскрести можно. А что-то ещё прилетело и с соседними клочками земли. Вон, старая двухкомфорочная, газовая плита, недалеко от бывшего стыка участков валяется.
Транспортировку трубы я отложил до возвращения Немо. Тяжеловато.
Из дыры в куполе печи шёл дымок. Вера, дежурившая у неё, подложила дрова и, закрыв заслонку, села напротив топки разглядывая отблески пламени сквозь щель.
— Скучаешь? — я подошёл к девушке сзади и погладил по голове.
— Нет.
— Почему такая грустная? — состояние девушки последнее время было подавленным. Она стала рассеянной, и молчаливой.
Вера взяла в маленькую ладошку левую грудь.
— Болит.
В таком молодом возрасте инфаркта не бывает, значит здесь что-то другое.
— За Немо тревожишься?
— Нет,… то есть да. Не очень. — Вера замялась. — Я не знаю. Немо хороший охотник, он может позаботиться о себе.
Я сел рядом с девушкой и обнял её за плечи. Ничего такого… по-братски. Вера напряглась. Посидев минут пять в молчании, она расслабилась, и я продолжил разговор.
— Жалеешь, что ушла из рода?
— Нет. Там плохо.
— Здесь лучше?
Вера сделала круговой жест рукой, означающий — да.
— Я здесь не голодаю, и никто не лезет мне под юбку. Здесь не страшно.
— А Немо?
— Немо мой.
Так, понятно. Обыкновенная депрессия. Загонял девчонок, и получил. Напоить её что ли? Не думаю, что в аптечке есть антидепрессанты. Нет, нельзя. Маленькая она.
— Ты хороший вождь… добрый.
Это я-то добрый? Я, который не раз её порол, и не раз крыл её матом, добрый.
— Я строгий…
Вера улыбнулась.
— Крок строгий. Он всё отнимал у нас, и бил, если не отдавали. Ты не отнимаешь, ты даёшь… и ты сильнее Крока.
Крок, это глава их рода. Негодяй, каких я не хотел бы видеть даже на горизонте. Иначе убью! После этого поганца, жизнь вне общины покажется раем. На Земле изгнание из общины, считалось самым страшным наказанием. Это была, практически, смертная казнь. Но и таких порядков, у нас отродясь не было. А может, и были…. Сия тайна покрыта мраком.
Я посмотрел на часы. Верке оставалось дежурить ещё два часа, а потом её должна заменить Надя. Моё дежурство будет ночью. Надо идти спать. Ночи здесь такие же длинные, как и день, может часа на два короче…. И опасные. Ночные хищники, уже не раз подходили к ограде и выли в бессильной злобе. А печь стоит снаружи. Нельзя засыпать, иначе можно не проснуться.
Я поцеловал девушку в щёку, и встал на ноги.
— Пойду, отдыхать. Будь осторожна.
Вера кивнула головой и, обхватив ноги руками, положила подбородок на колени.
Хандрит. По Немо скучает. Только ещё не осознаёт этого.
* * *
Первую партию мы обжигали три дня, потом замазали топку глиной, и ещё два дня ждали, пока температура печи не сравняется с окружающей.
Блоки получились замечательно. Только два из десяти покрылись сеткой трещин, но и такие можно приспособить куда-нибудь. Но радость успеха омрачалась скоростью исполнения, и головной болью отсутствием приготовленных дров. Полтора куба, вылетело в трубу, в прямом смысле этого слова.
— Во что же обойдётся обжиг всего остального?
При таком раскладе мы выжжем всю растительность, прилегающую к нашей территории, месяца за два.
