- Наказание неадекватно преступлению. Пусть я творил зло. Но это зло было частью добра. Значит, оно было нужно? Разве есть в мире что-нибудь абсолютно бесполезное?
- Бесполезного - нет. Вредное - есть.
- Хорошо. Я служил орудием, сдерживающим терроризм.
- Дорогой полковник! Я согласен с вами! Именно поэтому вы и получите достаточно мягкое наказание. Неадекватное? Помилуйте! Вас никто не убьет, никто не оставит ваших близких без отца, мужа и брата, поскольку они уже остались без них, вас, который убивал, оставлял жен вдовами, а детей сиротами, никто не станет мучить физически. Неадекватное? Именно так, но не в том смысле, который вкладываете в это слово вы. Наказание очень мягкое! Вот вам и весь сказ!
- Я убивал убийц, - хрипло выдавил полковник.
- Конечно, конечно! - Я вежливо улыбнулся. - Вы решили, что убивать убийц благое дело. Кто-нибудь решает для себя, что убивать проституток - благое дело. Или наркоманов, например. Так появляется убийца-маньяк. Чем вы отличаетесь от маньяка?
- Но мне это право дал президент! - в отчаянии выкрикнул он.
- Ну, с вашим президентом мы еще встретимся, уверяю вас. Когда придет его время.
Он посмотрел на меня безумными глазами и промолчал.
- Идите, - мягко сказал я. - Вам пора.
Он ушел, тяжело ступая и сгорбившись.
- Уверяю вас, дорогой полковник, - прошептал я вслед, - что с террористами у нас разговоров вообще не бывает. И наказываем их так, что вы содрогнулись бы.
Я подозвал секретаря, который маячил в отдалении.
- Что там у нас по расписанию?
- Развлечения, сударь.
- Отлично. Ступайте.
Я сел в любимое плетеное кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Умный человек всегда найдет развлечение. Например - в размышлении. Именно этим я и собирался заняться.
Но мне не удалось предаться размышлениям. Я услышал шаги и открыл глаза. Ко мне подходил... мой двойник.
- А, это ты, - лениво сказал я. - Что, надоело в раю? Захотелось острых ощущений?
- Брось, - поморщился он, усаживаясь на второе кресло и наливая себе вина. - Ты же прекрасно знаешь, что нет у тебя здесь никаких острых ощущений. - Он приподнял бокал, качнул им в мою сторону, я вежливо кивнул. - Захотелось поговорить, только и всего. Скучно. Знаю, знаю, что ты скажешь. Все равно скучно. У меня эти лица уже вот где, - он чиркнул ладонью по горлу. Вечное блаженство! Их начинает тошнить от него через две недели.
- Не за этим ты пришел, - задумчиво произнес я, изучая его лицо, похожее на мое, как если бы я видел его в зеркале. - Не дури мне голову, старичок, лучше говори прямо.
- Скучно с тобой, - засмеялся он. - От тебя не спрячешь истинных намерений.
- От тебя тоже.
- Ну да, ну да. - Он покивал, обмакнул губы в вино, посмотрел прямо. - Давай меняться.
- И, батенька! Опять?! Месяца не прошло.
- Как не прошло? Неужто? Мне кажется - целая вечность минула. А?
- Двадцать два дня, - я благожелательно посмотрел на него.
- Целая вечность, - упрямо повторил он.
- Не произноси этого слова. Знаешь что? А ты поменяйся с кем-нибудь из грешников!
- Издеваешься, - вздохнул он. - Стоит мне это сделать, и назад я уже не вернусь. Никто не захочет меняться обратно.
- Ты уверен?
- Нет, конечно! Я ни в чем не уверен! Но меняться с ними - слуга покорный. Твоим грешникам не лучше чем моим.
- Ладно, - я привстал, налил себе вина. - Меняться, так меняться.
- Ура! - шепотом закончил он, и мы рассмеялись.
Я вышел из конторы, посмотрел на закатное солнце, улыбнулся чему-то - я не смог бы сказать - чему именно, открыл дверь, посадил в свою "Мазду" Женю, и мы поехали домой. После того, что произошло со мной сегодня, мне больше не хотелось возвращаться в "У Фрейда". Женя была права, когда говорила, что мне не захочется. Впрочем, может быть, это только сейчас. Что будет потом, я не знал. Как знать, чего мне захочется завтра. Или послезавтра.
