Молчание.
- Есть хорошие новости. Не хочешь их послушать?
Тишина.
- Ладно. Сиди там. Я и так могу.
Прочищаю горло. Театрально, как сказали бы люди.
- Мы уходим. Навсегда. Проект закрыт. Отныне вы сами будете определять свою судьбу. Решение принято на самом верху, так что вероятность его отмены чисто теоретическая — в пределах одной миллиардной процента. Откуда такая точность, спрашиваешь ты меня. А это не цифры. Это рамки допущения.
Он всё равно не показывается на свет.
- И ещё хочу тебе сказать: за вас боролись. Рисковали карьерами и общественным положением. В вас верили, в конце концов. Согласись, это показательно. Я бы на твоём месте испытывал гордость за человечество. Впрочем, ты ведь горд, не так ли?
Хулигански пинаю ногой камень, попавший на пути моего нарезания академических кругов. Он летит и расшибается об стену. Эхо сильно преувеличивает размеры разрушений.
- Но есть и одна меркантильная причина, по которой мне нужно было встретиться с тобой. Артефакты. Они вам больше не нужны. И даже в чём-то опасны. Да к чёрту объяснения! Они принадлежат нам. Так что верните, будьте любезны.
Это пустая формальность, впрочем. Я смогу забрать их и так. Но мне важно, чтобы они сделали это своими руками. И я вижу её, эту руку, возвращающую некогда полученный без всяких условий дар.
- Объяснения для своих придумай сам. Нас это не касается. Не думаю, что у тебя возникнут с этим проблемы.
Это я так прозрачно намекаю на их фольклор и обширный слой мифологии.
- Ну, что, поцелуемся на прощанье?
Пожалуй, я перегибаю палку. Да, перегибаю. Точно. По привычке. Для его же пользы. Именно поэтому дальнейшее общение нужно прекращать — его польза меня больше не волнует.
- Ладно. Не унывай. Пока.
Я становлюсь для него облаком пара. Или электрической искрой. У меня сегодня ещё очень много дел. Нужно отчитаться, сообщить последние детали завершения проекта. И, кончено, избежать обвинений в бездарно проваленной операции по поимке «крота». Впрочем, они не посмеют. «Крота» вычислить трудно. Почти невозможно. Особенно, когда ты сам и есть этот «крот».
30
- Он умер, - тихим голосом произнесла Катя.
- Кто? - не поняла Алиса.
- Рома.
Алиса силилась понять услышанное, но смысл всё равно ускользал от неё. Получалось, что умер труп пацана, которого Катя застрелила пару месяцев назад, и который потом предлагал ей руку и сердце. Хаос лишь растекался в её голове густым бесформенным киселём.
- Ты снова ему помогла?
- Нет, он сам.
- Где он?
Роман действительно был не подвижен и даже с большого расстояния производил впечатление покойника, которого слишком долго не могли найти. Алиса зажала пальцами нос.
- Какая вонь!
- Его нужно похоронить, - сказала Катя, которую, казалось, не волновали все эти запахи.
- Делай, что хочешь. Только меня не бери в помощники.
- Да. Я сама.
Она убежала выполнять эту трудную и бессмысленную миссию. Как по рельсам, заготовленным для неё чьей-то извращёно-мудрой рукой.
Шабанов позвонил пятью минутами позже.
- Ты уже в курсе? - без предисловий спросил он.
- Чего?
- Значит, нет.
Алиса обернулась и посмотрела на крошечную фигурку Кати, бредущую по пустырю в поисках места для могилы. Неужели?
- Всё кончается? - почти обрадовалась она.
- Не уверен. Но меняется точно. Нам нужно встретиться. Есть что обсудить. Распускай своих по домам и приезжай по старому адресу.
- Думаешь, заведение уже оправилось от шока и готово к приёму посетителей?
- Да. Потому что оно моё.
Вот, значит, как. Он всегда чуть более в курсе, чем кто бы то ни было. Всегда на полшага впереди. Настолько впереди, что закрадывается подозрение о его непосредственном участии в последних событиях. Или даже организации. И предыдущих, кстати, тоже. Демон Шабанов, руководитель дьявольского подполья в городе-герое Москве. Она когда-то хотела его...
Преступные амазонки молча выслушали приказ атаманши: домой, в бессрочный отпуск. Неоплачиваемый. Вроде, они и не сильно расстроились.
- Поеду к морю, - первой опомнилась бригадирша Оксана. - Сто лет там не была. С этой чёртовой работой...
- Будто кто-то тебе раньше мешал, - усмехнулась Алиса. - Не наводи напраслины на честную организацию.
- Раньше не хотелось.
- Вот это ближе к истине.
Девчонки стали расходиться. Как-то слишком буднично. Словно их послали за хлебом в соседний ларёк. Пусть. Обидно ей, что ли, что жизнь прямо на её глазах приобретает черты, которые ей с самого детства казались нормой?
- А мне некуда идти, - сказала Ленка, побрасывая дров в затухающий костёр. - Построю себе дом здесь и буду жить. Одна.
- Это сущий экстрим, - пошутил над ней кто-то. - Если надоела цивилизация, езжай жить в Мытищи.
Ленка не обижалась.
- В гробу я вас видела с вашими Мытищами.
А Катя вернулась к прежнему занятию: к поискам места для будущей могилы. Алиса наблюдала за ней со стороны, как и обещала, не помогая. Ей просто необходимо было перевести дух перед предстоящей поездкой и разговором.
В конце концов, нашлась готовая яма. Роман доехал до неё, как барин, на телеге. Правда не на такой, в которую запрягают лошадь, а с одним колесом и двумя ручками для трудолюбивых садоводов. Мёрзлая земля не хотела становиться ему пухом, и Катя завалила яму камнями.
Вот и всё. Можно поставить галочку напротив очередного пункта неведомого плана.
Ленка, как и обещала, никуда не двигалась от костра, подкладывала всё новые поленья.
- Я останусь с тобой, - сказала Катя. - Вдвоём веселее. Правда?
Она поцеловала партнёршу в губы.
- А дома вас не заждались? - осведомилась Алиса, вспомнив, что когда-то давала обещания родителям девчонок.
- Это их проблемы.
Значит, и её тоже. Пока она не придумает, что с ними делать.
- А ты куда? - поинтересовалась Ленка. - А то оставайся с нами.
- Нет. Меня ждут.
- Кто?
Действительно, кто он ей, этот странный капитан, спаситель и мучитель, покровитель и палач.
- Жених.
- Родишь ему сына?
- Почему обязательно сына? Всегда есть два варианта, насколько мне известно.
Амазонки со знанием дела скривились в улыбках:
- Удачи!
Впрочем, они уважали её выбор, свободной женщины и наставника.
31
Дорога от Троицка до МКАД заняла почти пять часов. Народ стахановскими темпами продолжал возвращаться в опустевший мегаполис. И это понятно: люди вспомнили о том, что в городе у них осталось самое дорогое — квартиры, а в них — нажитое добро. Теперь, когда тучи рассеивались на горизонте, непременно объявятся и лже-владельцы, и просто лихие личности, охочие до чужого.
В принципе, так оно и было: многие жилища стояли разграбленными и загаженными. Не совсем понятно только, кем именно. Квартира Светы не стала исключением: их встретили разбитые окна, лопнувшие батареи отопления, перевернутая мебель. Тогда поехали к Шабанову, найдя там те же следы пребывания дикарей. Поняв, что имеют дело с новыми обстоятельствами, выбрали для временной жизни одну комнату с уцелевшими стёклам и начали медленное наступление на разруху, закрывшись пока от окружающего безобразия.
