– Мне?
– Тебе. А через тебя всей Земле.
– Но Земля тут ни при чем. Земля ни о чем не знает.
– Конечно, нет. Только для Галактического Центра ты и есть Земля. Для них ты представляешь Землю.
Инек покачал головой. Сумасшествие какое-то! Но с другой стороны, чему тут удивляться? Чего-то подобного даже следовало ожидать. Он просто слишком узко, слишком ограниченно мыслит. С самого рождения он привык подходить ко всему с земными мерками, и даже после стольких лет этот образ мышления сохранял силу. До такой степени, что любой другой, если ему случалось вступать в конфликт с уже привычным, автоматически казался неверным.
Взять хотя бы предложение закрыть станцию. Какой в этом смысл? Скорее всего, одна закрытая станция никак не помешает завершению проекта. Но человечеству уже не на что будет надеяться.
– Если вам придется оставить Землю, – сказал Инек, – вы всегда можете поставить станцию на Марсе. Если нужна станция в нашей звездной системе, здесь есть много других планет.
– Ты не понимаешь, – ответил Улисс. – Эта станция – лишь одно направление атаки. Зацепка. Начало. А цель – закрыть проект целиком, чтобы можно было перебросить усилия на какой-то другой. Если мы будем вынуждены убрать станцию, это нас в какой-то степени дискредитирует, и тогда у них появятся основания для критической переоценки всех наших мотивов и замыслов.
– Но даже если проект закроют, – возразил Инек, – нет никакой уверенности, что какой-то из группировок это принесет пользу. Снова начнутся дебаты о том, куда потратить высвободившиеся время и энергию. Ты говорил, что сейчас против нас объединяются много различных фракций. Предположим, они победят. Тогда им придется разбираться уже между собой.
– В том-то и дело, – согласился Улисс, – но у каждой из них появляется шанс добиться желаемого. По крайней мере они так думают. В настоящее время у них нет таких шансов. Чтобы они появились, нужно закрыть наш проект. Одна из группировок, базирующаяся на противоположном конце галактики, мечтает, например, добраться до малонаселенного региона на краю нашего звездного скопления: они до сих пор верят в древнюю легенду, которая гласит, что их цивилизация якобы появилась в результате эмиграции из другой галактики, чьи жители обосновались на далекой окраине, а затем в течение долгих галактических лет проникали к центру. Они считают, что, вернувшись в окраинные районы галактики, смогут найти доказательства легенды и сделать ее частью истории к вящей своей славе. Другая группировка хочет получить возможность исследовать маленький спиральный рукав галактики, потому что они располагают какими-то источниками, свидетельствующими, что в свое время их далекие предки поймали не поддающиеся расшифровке сигналы, которые, по их убеждению, были посланы именно оттуда. История эта обрастала подробностями много тысячелетий, и теперь они просто убеждены, что там обитает раса феноменальных интеллектуалов. И разумеется, по-прежнему не угасает стремление поглубже исследовать ядро галактики. Ты ведь понимаешь, что мы только начали, что галактика по большей части еще не изучена и что тысячи цивилизаций, сформировавших Галактический Центр, – первопроходцы. В результате Центр постоянно подвергается нападкам и давлению со всех сторон.
– Похоже, – сказал Инек, – у тебя уже не осталось надежды сохранить станцию здесь, на Земле.
– Почти никакой, – ответил Улисс. – Но у тебя есть выбор. Ты можешь остаться на Земле и жить обычной жизнью земного человека, а можешь – если тебе захочется, получить место на другой станции. В Галактическом Центре надеются, что ты выберешь последнее и продолжишь работу.
– Значит, все уже решено?
– Боюсь, да, – сказал Улисс. – Извини, что на этот раз я прибыл с плохими новостями.
Инек сидел словно в оцепенении. Плохие новости! Это еще мягко сказано. Конец всему!
Рушился не только его собственный мир, но и все надежды Земли. Без станции планета снова окажется в глуши на задворках галактики – без надежды на помощь, без шансов на признание, без понимания того, какой чудесный, большой мир ждет людей за пределами Солнечной системы. Одинокое, беззащитное человечество, оступаясь и ошибаясь, пойдет прежним путем к своему слепому, безумному будущему.
Сиятель оказался в летах. Окружавшее его золотое сияние давно потеряло искрометный блеск молодости. Оно уже не слепило, как у молодых веганцев, а заливало все вокруг мягким, густым, теплым светом. Держался он с большим достоинством, а мерцающий белоснежный хохолок на макушке – не перья, не волосы, а что-то совсем непонятное – придавал ему сходство со святым. В лице мягкость, чуткость – иногда такие лица с множеством добрых морщин можно увидеть у стариков и здесь, на Земле.
– Мне действительно жаль, что наша встреча вызвана подобными обстоятельствами, – обратился он к Инеку. – Но тем не менее я рад знакомству, поскольку мне уже рассказывали о тебе. Не так часто случается, что смотрителем станции работает существо с планеты, которая не входит в галактическое содружество. Признаться, именно поэтому ты меня и заинтересовал. Я все пытался представить себе, каким ты окажешься на самом деле.
– Опасения в данном случае были излишни, – произнес Улисс немного резко. – Я за него ручаюсь. Мы давние друзья.
– Да, я забыл. Ведь ты его и нашел, – сказал сиятель, потом окинул комнату взглядом. – Еще одно существо. Я не знал, что их будет двое. Мне говорили только про одного.
– Это друг Инека, – пояснил Улисс.
– Значит, произошел контакт? Контакт с планетой?
– Нет, контакта не было.
– Тогда нарушение секретности?
– Может быть, – сказал Улисс, – но при таких обстоятельствах, при которых и я, и ты были бы вынуждены поступить так же.
Люси поднялась со своего места и двинулась через комнату к ним – медленно, спокойно, словно она плыла.
Сиятель обратился к ней на посредническом языке:
– Я рад познакомиться с тобой. Очень рад.
– Она не разговаривает, – сказал Улисс. – И слышать ей тоже не дано. Она лишена возможности нормального общения.
– Зато она наделена другими способностями, – сказал сиятель.
– Ты так полагаешь? – спросил Улисс.
– Даже не сомневаюсь.
Сиятель сделал несколько шагов навстречу Люси. Та стояла, не двигаясь.
– Оно… вернее, она… – насколько я понял из твоих слов, это женщина, – она совсем меня не боится.
– Она не испугалась даже меня, – усмехнулся Улисс.
Сиятель протянул руку Люси. Та несколько секунд стояла неподвижно, затем подняла свою руку и коснулась пальцев – скорее даже, щупалец – сиятеля.
