Хан отвернулся от Хаты, размышляя. И тут он заметил, что Эвинг внимательно слушает музыку, как бы прослеживая одну мелодическую линию за другой. Хан посмотрел на музыкантов. Те были полностью поглощены игрой. Он снова вернулся к своей проблеме: идти с Хатой или возвращаться в Лелиас. Он тщательно обдумал оба варианта. Лелиас был, конечно, предпочтительнее: ведь там не было Воинов, там была свобода, по крайней мере, внешняя. Но бессмысленная свобода. Ведь он мог остаться там навсегда. Идти к Воинам страшновато, но зато там он будет поблизости от корабля. И кто знает...
- Я решил, Хата, - сказал он. - Я иду с тобой, хотя это и не доставляет мне особой радости.
Лизендир проговорила без всякого выражения: "И я тоже". В ее голосе Хан не уловил ни тени надежды.
Музыка продолжала звучать. Звуки были полны гармонии, обертонов. Они как-то странно тревожили, возбуждали Хана, будили в нем неясные подозрения.
Лизеидир спросила:
- Интересно, почему ты пытался захватить нас на Чалседоне один? Почему ты не прислал отряд?
- Во-первых, там был я один. Там требовался шпион высокого класса, как я. Я там был наблюдателем, и если нужно, должен был направлять общественное мнение в нужную сторону. Помнишь Ефрема? Мы захватили его, дали ему мешок денег и отправили, чтобы он распространял слухи о нас по всей вселенной.
- Но вы же убили Ефрема. Он так и не смог рассказать правду! воскликнул Хан.
Хата задумчиво ответил:
- Мы тут ни при чем. Ты удивил меня этой новостью, если это действительно правда.
- Это правда. Я сам видел труп... - Тут Хан ощутил пинок под столом. Это Лизендир приказывала ему молчать. Хан замолчал. Он намеревался сообщить, что в это же время на Сибрайт был и Эвинг. Но Лизендир по каким-то причинам не желала этого. Эвинг ничего не заметил. Он слушал музыку.
Хата обратил внимание на паузу, но не понял ее смысла. Он продолжал:
- Я был один. Вы очень удивили меня. Я решил, что вы либо совершенно глупы, либо очень хитры. И я решил захватить вас, так как подумал, что вы шпионы высшего класса, ключевые фигуры. Но дальнейшие события убедили меня в противном. Вы всего лишь пешки в руках какого-то могущественного игрока, пославшего вас. Силы этого игрока я пока не знаю, и поэтому должен предпринять дальнейшие исследования. После наблюдения за вами мне кажется, что я приблизился к решению проблемы. Пожалуй, я могу получить от вас ответы.
- Но этих ответов мы и сами не знаем, - заметила Лизендир. - Однако, раз уж мы решили присоединиться к вам, то, если что-нибудь узнаем, обязательно поделимся своим знанием с вами. Но сейчас скажи, чем вы заменили обычную клановую систему леров? Этот вопрос волнует меня с тех пор, как мы сели на эту ужасную планету.
- Это интересный вопрос, Лизендир, и я отвечу тебе на него. У нас несколько систем. Обычная клановая система с четырьмя основными членами не удовлетворяла нас. Она была слишком реакционна, антипрогрессивна. Новые поколения не проявляли энтузиазма к идеям и мечтам Санзирмиль. Поэтому мы разработали новую систему. Но сначала попробовали парную систему, принятую среди людей.
- Но вы должны знать, что это приведет к субрасовым ветвям.
- Да. И мы обнаружили это быстро. Гораздо быстрее, чем ожидали. Этот факт до сих пор еще не получил объяснения. После этого мы разработали систему триад, а те леры, что живут парами, считаются лерами низшего класса. Они не Воины, и живут так, как живут люди, которые находятся в самом низу общественной лестницы. Леры высшего класса распределяются по трое, и более или менее случайным образом.
- Понятно, - сказала Лизендир. - Хмад!
Это слово прозвучало как оскорбление, но ни Эвинг, ни Хата не отреагировали на него. А для Хана это слово вообще не имело никакого смысла.
Хата добавил:
- Такие триады существуют, пока их члены не погибают. Вот я сейчас остался один, так как члены моей триады убиты.
- Ну хватит. Я должна привыкнуть к этому новому порядку, раз уж мне придется жить в этом мире.
-Хорошо. Завтра вы увидите больше.
- Почему завтра? - обеспокоенно спросил Хан.
- Ничего таинственного. Просто уже поздно. Я летел сюда весь день, и устал. Мне нужно восстановить силы. Лизендир, как вы желаете провести ночь, вместе или по отдельности?
- Вместе. - Снова быстро, решительно, без колебаний.
- Пусть так. - Эвинг сделал знак музыкантам.
Те остановились мгновенно. Вперед вышел мажордом и стал почтительно ждать. Эвинг и Хата поднялись с кресел и ушли. Хан и Лизендир молча последовали за мажордомом через длинные коридоры, обширные холлы, темные лестницы. Снова они оказались в комнате, где отдыхали до ужина. Только теперь здесь было тепло и уютно. За ними с глухим щелчком захлопнулась дверь. Они оказались взаперти.
Когда Хан акклиматизировался в теплой комнате, он понял, как он устал. Он начал раздеваться. Лизендир погасила лампы и стала растирать себя ароматным маслом. Через высокое зарешеченное окно к ним в комнату смотрела одинокая звезда. Хотя глаза Хана быстро привыкли к темноте, он не заметил, как Лизендир скользнула к нему в постель и прижалась своим телом к нему.
Он наполовину отвернулся от нее и спросил:
- Ты действительно думаешь, что мы поступили правильно? Или ты просто хочешь вернуться к своим? Но я никогда не смогу считать их своими!
Она не ответила ему ничего, но обняла его, прижавшись к нему всем телом. О, он хорошо помнил эти вкрадчивые воздушные движения ее тела. Было невыносимо чувствовать ее тело так близко, ощущать его аромат, аромат кожи, волос... Она прижалась лицом к уху Хана и стала шептать что-то ласковое, нежное, зовущее. Хан прислушался.
- Слушай меня внимательно. Теперь нам не поговорить с тобой иначе, чем так. Так что слушай. Я уверена, что мы с тобой все время будем под наблюдением, - Ритм, музыка этих обволакивающих слов пробуждали необузданные желания в Хане, но смысл их пронизывал его, как ледяные иглы. Мягкий нежный голос продолжал произносить жестокие слова, как любовные признания, и Хан был вынужден слушать их, хотя они приносили смятение в его душу.
- Не подозревай меня в расовой привязанности. Я люблю тебя больше, чем любую из этих обезьян, хотя они одной со мной крови. Однако выхода у нас нет. Нам нужно идти к ним. Ты поступил правильно. Лелиас -это всего лишь призрачная свобода, грязь, суеверия... Теперь я скажу о нас с тобой, чтобы ты все понял. Считай, что все отношения между мной и тобой складываются только в двух словах: любовь и секс. Но знай, что я отдала тебе свое тело не из чувства слабости или похоти. Чушь! Я достаточно тренирована, так что вполне могла сдержать себя...
Голос ее был нежным, но смысл слов... Хан ощущал себя так, как будто эти слова жгли его, кололи кинжалами. Он застонал.
